Дятлов инстинктивно выставил руку перед собой, бессмысленно защищаясь от пули.
Пересветов что-то рыкнул.
На удивление обоим, Суровцев приставил дуло к своей голове.
— Вот сейчас и проверим…. Прав я или нет. — Он сделал глубокий вдох, мягко нажал на спусковой крючок, но не до конца. С осознанным, медленным выдохом посмотрел прямым взглядом в глаза Пересветову. — Мир никогда не будет прежним. Люди либо изменятся к лучшему и выживут, либо исчезнут навсегда. Научатся и мир глазами других видеть, и на место других вставать. Быстро и эффективно. Эгоизм себе в зад засунут. В любом случае, у вас больше не будет работы, подполковник!.. Вот сделаю сейчас первый стежок… Петельку… Лес рубят, щепки летят. Закоротим Сомнус…
Раздался выстрел. Пуля с треском пробила череп. Учёный, Суровцев в его теле, замертво упал. Капли крови разлетелись по тёплому белому полу, а отдельные брызги долетели до ближайшей стены.
После долгой паузы раздался полный недоумения вскрик Дятлова.
— Чего тут творится-то?! — выпалил он, едва шевелясь при острой боли в повреждённой брюшине.
Пересветов с трудом удерживал в узде ретиво поскакавшие мысли.
— А я будто знаю! Ты сам как?
— Из собственной пушки подстрелен! — разразился Дятлов, ощупывая липкий от крови живот. — Ты блин точно стал огородником! Ловко посеял мой ствол в руки психам!..
— Ты как тут оказался?! И зачем?
— Уж я не глупей тебя, Димон, — произнёс тот, жмурясь от боли, — даже если с виду так не кажется. Сейчас сюда ввалится опергруппа. Припёрлись, наконец. Видел их перед тем, как заскочить в лифт. ГРУшники вроде. Ствол мой не подбирай! — живо предупредил он. — У них штурмовая оснастка. Они идут сюда не разговоры говорить.
— К шапочному разбору, — отрезал Пересветов. — Тут почти все мёртвые.
— А что случилось-то?..
— Спроси что попроще. У всех мозги посъезжали.
— Ох, лишняя дырка в теле не очень удобно, — прокряхтел Дятлов, прижимая ладонью кровоточащую рану. — Тебя подстреливали раньше?
— Осколок до сих пор в селезенке. В Чечне хватанул вместе с контузией, когда был молодой… Сейчас, погоди. Как-нибудь встану!
Пересветов едва не взревел от боли, но на одну ногу поднялся-таки. Выпрямился. Так и попрыгал к раненому другу, волоча по полу повреждённую ногу.
В научный комплекс влетели штурмовики спецподразделения…
Пересветов и слово сказать не успел. Не понял даже, откуда взялись эти молодчки в униформе спецназа со шлемами и в чёрных масках. Получил в лоб прикладом автомата и вырубился, а в этот миг, пока падал звенящими икрами в темноту, пронеслась стрелой в мозгу мысль: «Хорошо работают парни!..»
«Западный сектор под контролем. Трое трёхсотых, одиннадцать двухсотых. За нами чисто. Продвигаемся дальше к установке Звонарёва…»
13
Статус SOMNUS: 1-ый день катастрофы
Чернокожий мускулистый молодой мужчина проснулся в полумраке спальни с задёрнутыми шторами. Небрежный интерьер тонул в бардаке. Мужчина протянул руку к лежавшему на тумбочке смартфону. Проверил время по часам. Наплевательски выбросил телефон куда попало. Плевать ему на время! Встав с кровати, он увидел на полу под ногами белую бандану. Машинальными, неосознаваемыми движениями накрутил её на голову. Приблизился к зеркалу. Увидел себя в отражении: белая майка и чёрные трусы. Взял со столика ежедневник. Полистал. Внимательно посмотрел на татуированную руку — там, на коже вокруг имени «Бэнкс» разросся напыщенный лес разнообразных узоров.
— Хо, — усмехнулся Бэнкс, рассматривая себя в зеркале. Ткнул пальцем в скулу. Потянул пальцем нижнее веко и заглянул в обнажившийся глазной белок, из сердцевины которого в зеркальное отражение впивался своим внимательным взглядом чёрный глаз. — Красавец!
Бэнкс вышел из ветхой одноэтажной халупы. С банданой на голове, босиком, в майке и трусах. Поморщился при виде зловонной мусорной кучи, наваленной возле входа. Рядом с крылечком ржавела, некогда белая, а теперь порыжевшая от коррозии, моторная лодка.
Вечер не за горами, но пока ещё было светло. Моросил дождь. Холодный ветер гонял по округе вонь сотен помойных ям.