Он присмотрелся к собственной руке и удивился, не узнавая её. Пальцы были непропорциональными. Один слишком короткий, другой очень длинный, один уродливый, другие тоже преобразовывались, становились толстыми или тонкими, отвратительными, постоянно менялись… Вот оно!
Цепная реакция самоидентификации. Теперь оглушённому мозгу не остаётся ничего, только признать, что это всё нереально и потянуть одеяло на себя. Лифт вверх! Обратно! Спасайся!..
***
Дмитрий проснулся на жёсткой кровати. Привстал, кряхтя и стоная. С отвращением взглянул на скомканную под собой, грязно-жёлтую простыню.
В душной комнатушке стояла нестерпимая вонь.
«О боже, — подумал он, — лучше бы я помер в этом чудовищном сне! Пронесло, так пронесло…»
Он ощущал себя кожаным мешком, туго набитым пивными бутылками и упавшим с небоскрёба. Всё тело будто нашпиговано битыми стёклами, а осколки впивались в кожу изнутри. Тяжко вздыхая и силой воли превозмогая боль, он кое-как слез с кровати. Слабые ноги подкашивались. Мышцы как будто атрофировались. Осилил так пару шагов. Окинул взглядом плохенькую комнатушку, похожую на чулан с разбросанными повсюду тряпками, бутылками и пустыми упаковками быстрой еды.
Для кого-то это нормальная жизнь, подумал он. Бессмысленная и отвратительная, но нормальная.
Опять! Опять попал из огня да в полымя!
Рассвет рвался в полумрак комнатушки через приспущенное жалюзи острыми, как лезвия бритвы, оранжевыми полосами света.
Он проковылял к единственному здесь маленькому окну. Поднял мятое жалюзи. Присмотрелся к тощей, дряхлой руке. Эта жалкая кость обтянута жёлтой, дряблой кожей. Жидкие седые брови в негодовании сдвинулись. В мутных тёмных глазах блеснул гнев. Он смотрел в окно, стараясь не замечать свой отвратительный облик в отражении на стекле.
Второй этаж: падать невысоко, но приятного мало.
Море золотилось вдалеке под светом утреннего солнца. Город азиатского типа подобием подковы огибал гавань. Невысокие, скучные однотипные постройки сгрудились на холмах вплотную, как опята на пеньке. Город-порт на острове в Тихом океане — субтропики, край диких ветров и частых подземных толчков.
Дмитрий с презрением взглянул на морщинистые руки. Поплевал в сухие ладони и вытер о нестиранную рубаху.
В ванной комнате мутное зеркало заставило его встретиться с отражением безнадёжно-глубокой старости. В узких щёлках между слипающимися веками едва ли разглядишь глаза. Он пытался выдавить хоть слово, но слышал лишь невразумительное мычание и видел кривляние сухих губ, тонких как ниточки. Попробуй, поговори, если ты немой! Он в отчаянии рубанул воздух рукой. Потеряв равновесие, чудом удержался на ногах и ухватился за полки. Стаканы, тюбик с засохшей зубной пастой и прочие безделушки с треском полетели в грязную раковину.
Водопровод, электричество: ничего не работало.
Дмитрий смочил слюной пересохшие губы. Кряхтя и вздыхая, выбрался из ванной. Казалось ему, что в любой миг отправится к праотцам — до того плохим было самочувствие. Тело била дрожь. Сердце скакало, надрываясь. Густая кровь неслась по истощённому организму, проталкиваясь по засоренным артериям изношенной сосудистой системы.
Он отыскал в стенном шкафу штаны. Накинул поверх старой рубахи бесцветную ветровку. Сунул ноги в рваные шлёпанцы. Обнаружил в углу порога исцарапанную трость.
Осторожно выглянул из комнатушки. Поковылял по тесному коридору, опираясь рукой о стены и помогая себе тросточкой удерживаться на ногах.
В ряд выстроились однотипные простые, дешёвые двери. В одной из квартир слышалась чья-то беглая, неразборчивая брань.
Лестница уже в двух шагах. Он собрался с духом…
В голову полезли странные образы — узкоглазые лица на старых фотографиях, банковские чеки, жёлтенький велосипед… Память о прошлом?
Спускаясь по лестнице, он чуть не навернулся со ступеней. Кое-как устоял, вцепившись в перила. С ощущением, что все кости рассыплются при следующем же шаге, он добрёл-таки до выхода.
Снаружи его встретила пустынная улица. Тротуары вдоль узкой дороги были заставлены не столько машинами, сколько брошенными как попало мотороллерами и мотоциклами — им нет числа, негде поставить даже велосипед.
Непонятен смысл иероглифов на розовых, белых, жёлтых и прочих вывесках, но в голове мелькнуло: «розовая это магазин продуктов питания, там я покупал рыбу…»