– Я так скоро язву наживу, – ворчал Шура.
– Александр Романович, – в дверь постучали.
– Ну?! – Шура едва не поперхнулся.
Дверь приоткрылась и показалась рыжая голова стажера, – вас прокурор вызывает.
– Иду, – Шура махнул рукой.
Голова исчезла. Дверь закрылась.
Наполеонов допил кофе и нехотя поднялся со стула.
… В этот вечер в дом Волгиной Шура приехал неожиданно рано. Ни Мирослава, ни Морис еще даже и не помышляли о его прибытии.
– Я есть хочу, – заявил с порога Шура, – просто умираю.
– Может, сначала разденешься? – улыбнулась Мирослава.
Через двадцать минут Наполеонов уже сидел за столом и уплетал тушеную картошку.
Детективы пили зеленый чай с жасмином и исподтишка бросали на Шуру взгляды.
Никто не торопился начинать разговор.
Наконец Шура доел все, что было на тарелке.
После этого он вздохнул и посмотрел на Мориса жалобным взглядом.
– Не понравилось? – заволновался Миндаугас.
– Нет, – Шура вздохнул, – я хотел попросить добавки.
– Мой Бог! – вырвалось у Мориса.
– Больше не дадите?
– Дадим, но для того, чтобы попросить добавки, не нужно напускать на лицо выражение вселенской скорби, – проговорил Морис.
– Извини, – широко улыбнулся Шура, – я как-то об этом не подумал.
Шура расправился со второй порцией картофеля и устремил на Мориса ангельски кроткий взгляд.
– Еще картошки? – искренне изумился Морис.
Шура покачал головой, не сводя с Мориса нежного взгляда.
Мирослава не выдержала, и громко расхохоталась.
– Наполеонов! Прекрати свои штучки! – Морис сердито погрозил Шуре пальцем.
– Извини…
– Ладно, перестань изображать из себя безмолвную жертву, – Миндаугас поставил на стол тарелку с наполеоном.
Шура от удовольствия зажмурил глаза.
– Смотри, не замурлыкай, – усмехнулась Мирослава.
– Дайте человеку чаю! И побольше! – потребовал Наполеонов.
Мирослава и Морис одновременно поставили перед Наполеоновым по чашке.
Шура посмотрел на одну дымящуюся чашку, на другую и обе подвинул поближе.
– Вкусно, – приговаривал он, отламывая ложечкой торт по кусочку и зажмуривая от удовольствия глаза.
Мирослава и Морис переглянулись.
– Может, нам его в снег выбросить? – спросил Морис.
– Можно, – согласилась Мирослава, – но сначала послушаем, что он нам скажет.
– Это вы про что? – спросил Шура с полным ртом.
– Про заключение эксперта.
– Но… оно еще не готово, – Шура с обожанием взирал на остатки торта, краем глаза наблюдая за хозяевами.
– Тогда выбрасываем, – сказала Мирослава и поднялась со стула.
Морис последовал ее примеру.
– Вы что, с ума сошли?! – забеспокоился Шура. Он запихнул в рот последний кусок торта, запил его чаем и отскочил к двери.
– Держи его! – воскликнула Мирослава и бросилась догонять Наполеонова.
Шуре совсем не хотелось на улицу из теплого помещения, поэтому он помчался вверх по лестнице, надеясь укрыться от преследователей в своей комнате.
Однако у Мориса были слишком длинные ноги…
Шуру догнали, стащили обратно вниз и поволокли в прихожую.
– Нарушение прав человека! – завопил он.
– Вспомнил, – угрожающе проговорил Морис.
– Нет, ну вы и впрямь сдурели, – изо всех сил отбивался Наполеонов.
Мирослава распахнула дверь. Холод тотчас затек в прихожую.
– Все скажу! – заорал Шура, – отпустите!
– Не хочешь на улицу? – чуть ехидно, но с абсолютно невинным видом поинтересовалась Мирослава.
– Нет, – Шура замотал головой.
– Ну, что с ним делать?
Морис в ответ пожал плечами.
– Вспомните о законах гостеприимства, – отдышавшись, воззвал к милосердию Наполеонов.
– Ты слышал что-нибудь о таких законах? – спросила Миндаугаса Мирослава.
– Вроде бы, да…
– Нельзя мять человека после еды, – наставительно произнес Шура.
– Пожалуй, он прав, – глубокомысленно произнес Морис.
– Еще как прав! – поспешил закрепить свое положение Шура.
Переглянувшись, хозяева подхватили гостя под руки, за ноги и поволокли обратно на кухню.
Бережно опустив Шуру на стул, перед ним поставили еще одну чашку чаю.
– Говори! – приказала Мирослава.
– Ну, вы, ребята, точно с приветом, – вздохнул Шура, – надо же такое вытворять!
– Рассказывай! – напомнила Мирослава.
– Да что рассказывать?!
– Про экспертизу.