Теперь я плачу, не таясь, и уже не понимаю, как мне теперь расставаться с ним. Я не смогу уйти! Не смогу, как не могу и остаться. Я и не ухожу – меня уводит Сивинд, бесшумно появившийся из уже редкого тумана. И последнее, что я вижу, как Дэгу сжимает и разжимает кулаки, отчаянно борясь с наплывом чувств. Я покорно даю себя усадить в лодку, и мы уплываем к кораблю, не оглядываясь. Все кончено!
Уже в открытом море я спохватываюсь, что не могу забрать подарок Дэгу с собой. Или могу? Мучаюсь и сомневаюсь и, в конце концов, иду к Сивинду. Князь вздергивает бровь:
- Селина, прости за нескромный вопрос, ты голой собралась шагать во врата?
- Что?
- Платье на тебе – это всего лишь кусок ткани. А амулет – это всего лишь кусок золота. Это не стихийный амулет Мико, на котором были завязаны клятвы Смотрителей. Вся сила этого украшения – не в нем самом, а в факте, кто и как его тебе вручил. Уверен, ничего не случится, если ты его заберешь с собой.
- Спасибо, - тихо говорю я.
- Мне очень жаль, что так вышло с Дэгу, - отвечает князь.
До острова нам плыть еще сутки. Одолеваемая воспоминаниями, я не могу найти себе места. Не знаю, чем себя занять. Брожу по кораблю, задумчиво теребя цепочку кулона и, наконец, меня озаряет! Прошу у Сивинда чистого пергамента и чернил. Закрываюсь в каюте. Долго и мучительно раздумываю не то, что над каждым словом, над каждой буквой. Пишу Дэгу признание. Вспоминаю самые трепетные моменты нашего путешествия. Уже не таясь, делюсь всем, что есть на душе. Не знаю, во зло это пойдет или во благо, но я хочу, чтобы он прочитал мое письмо. А князь обещает его передать.
Глава 28
Когда на горизонте показывается остров со сверкающей на солнце иглой белой башни, корабль встает на якорь. Дальше поплывем лишь мы с Сивиндом. Странно, но ему даже не нужно грести – течение само несет нас к острову. И пристаем мы не к опустевшему порту, а гораздо севернее, где лодка мягко утыкается в золотистый песок. Сивинд подает мне руку, помогая сойти на берег и говорит:
- На этот пляж в ритуальной лодке когда-то прибыла Нира. Знаешь, после несчастного случая с первой нареченной, Мико решил, что больше никого не подпустит к себе близко. Если уж честно, я обманом вынудил его отправить знамение о вызове новой невесты, а то он так бы и жил один. Первое время они с Нирой вели себя, как дураки, уж прости. Их сразу тянуло друг к другу, но Нира боялась Мико и подозревала его в обмане, а он сопротивлялся своему влечению, но постоянно возвращался к ней.
Я понимаю, что князь просто отвлекает меня сейчас от тревожных мыслей, но слушаю, как завороженная. Я словно вижу на острове, как разворачивалась история любви моих родителей, и теперь уже не удивляюсь, что остров сразу показался мне таким знакомым.
- Знаешь, - продолжает Сивинд, - я ведь много лет не приезжал сюда. Боялся посмотреть в лицо своему прошлому. Но сейчас понимаю, что история Мико и Ниры вытеснила все остальное. Они-то считали меня ветром, а я, отчаянно завидуя, часто поневоле становился свидетелем их сближения. А в этом доме они провели много счастливых месяцев, ожидая явления третьей луны.
Тут Сивинд замечает разгром, видимо, оставленный Спинни из-за спешки: опрокинутые ведра, скомканные рыболовные сети, сломанный табурет, и сердито хмурится:
- Да уж, теперь это место сложно назвать романтичным. А когда-то стены этого дома были увиты живыми лианами, дававшими соцветия то белые, то сиреневые, то пурпурные. А тут, на круглом камне Мико разворачивал перед женой магическую карту мира и показывал ей, как управлять погодой.
Какое-то время мы стоим, погруженный каждый в свои воспоминания, а потом по уже знакомой мне тропинке начинаем восхождение к Белой башне. У меня екает сердце, когда я вспоминаю, что здесь, у входа я впервые встретила Дэгу. Кто же мог знать, что этот суровый человек станет для меня самым желанным в иномирье!
В просторном зале ничего не изменилось. Сивинд стремительно выходит на балкон, всматривается в зеркальную океанскую синь, на которой далеко-далеко виднеется его крошечный корабль. Потом обходит зал по кругу, качая головой. Странно представить, что здесь прошли сотни лет его жизни. О чем он думает сейчас? Жалеет ли о прошлом? Потом он хлопает по странному сооружению в центре зала: