За занавеской обнаруживается таз, кувшин с водой и в углу – ведро, прикрытое деревянной крышкой. И вот тут я ломаюсь. Истерика приходит, как тот же белый вихрь, стремительно и неудержимо! Не хочу я никаких миров! Не хочу ничего знать! Я хочу домой! Обратно на свою роскошную виллу с сияющей ванной! Хочу позвонить маме! Или Мэтту! Или даже Килли! Убедиться, что все, как раньше! Хочу вновь держать отца за руку, и плевать мне, что там случилось, в его далеком прошлом!
А я-то думала, что я – бесстрашная и хладнокровная! Все проходит так же, как и нахлынуло. Я поднимаюсь с колен, решительно задергиваю занавеску и, вслушиваясь в шаги за стеной, быстро вершу свои примитивные дела. Тут не до высоких материй, у бренного тела свои заботы!
После водных процедур мне становится легче. За окном уже темнеет, что там Дэгу говорил насчет доказательств? Я подхожу к окну и осторожно пробую поднять раму! И она поддается! Надо же. Плевать мне, что там, в лесу, но оставаться здесь я не буду! Уже заношу одну ногу через подоконник, как где-то сбоку раздается спокойный голос Дэгу:
- И далеко собралась?
Вот, черт! Даже задыхаюсь от возмущения. Значит, открытое окно – намеренное упущение? Проверка, послушаюсь ли я или попробую сбежать? Теперь я вижу, что Дэгу сидит, привалившись к стене, спокойно прихлебывая что-то из фляги.
- Ты на небо-то посмотри, - продолжает он, не дождавшись моего ответа.
Я поднимаю глаза, и весь ужас открывшейся истины обрушивается мне на плечи. На синем небе – две луны! Нет, даже три. Две ярких: молочно-белая и серебристая, а третья – за ними, огромный серо-синий диск, закрывающий полнебосвода. Теперь ясно, почему Дэгу так спокоен. Нет и не может быть в обычном мире такого. Значит, все, что он сказал – правда? Значит, Абу-Анги и впрямь забросил меня в другой мир!
Я сижу, оглушенная, потом сползаю обратно в комнату.
- Вот и умница, - говорит Дэгу.
Встает, опускает раму, и я слышу, как снаружи щелкает замок. Но теперь я и не думаю о бегстве. Если здесь на небе – три луны, а ветер ворует людей, я не готова столкнуться с другими его особенностями. Лучше уж так: пленница, но живая!
***
- Вы шутите, должно быть?
- Не понимаю, в чем проблема? – Спинни ухмыляется, почесывая бороду. – Скажи спасибо, что с тебя что посерьезнее не требуется! Ты третьи сутки здесь торчишь, думаешь, задарма тебя кормить?
Наша перепалка происходит на кухне, где на лавке угрожающе неустойчивыми горками свалены грязные плошки и миски. Дэгу ушел в порт, узнать насчет корабля, которого все нет. А меня бесцеремонно растолкал после сна Спинни, и теперь заставляет мыть посуду!
Я молчу, сверля Спинни глазами. Пребывание взаперти наедине с грустными мыслями не способствует человеколюбию. Я зла, как голодный хищник, и готова препираться. Но здравый смысл, что бывает с ним редко, на этот раз заглушает голос ярости. Кто знает, на что способен Спинни, пусть даже Дэгу обещал, что мне ничто не грозит. Но Дэгу здесь сейчас нет, верно? А Спинни – вот он, стоит, уперев волосатые руки в кривые бока, и хмурится.
- Воду хоть погреть можно?
- Да уже все готово!
Обрадованный тем, что я сдалась, он ставит на столь лохань, наливает воды и бросает какой-то темный кусочек:
- Мыльный корень, так легче отмоется.
Скажите, пожалуйста, какая забота! Я подкатываю рукава туники, которая уже и так засалилась, и принимаюсь за работу. От печки идет жар, волосы мгновенно прилипают к шее. Спинни, покачиваясь на табуретке, наблюдает за мной, потом спрашивает:
- Ну и как оно там, в нашем мире? Лекарство от рака изобрели?
- Нет.
Он сплевывает:
- Все одно и то же! И, как обычно, нефть дорожает, политики грызутся, а геи воюют за право венчаться?
Я молча пожимаю плечами. Терпеть не могу такие разговоры! Но у Спинни, похоже, накипело:
- Эх, а ведь когда-то я тут на весь остров чертыхался, что меня сюда занесло! А теперь как послушаю, думаю, хорошо даже, что я свалил. Тут, по крайней мере, ядерного оружия нет!
- А вы у всех расспрашиваете про новости? У прибывших? – осторожно спрашиваю я.