Спинни буравит меня глазками:
- Что узнать хочешь? Так я расскажу! Я, стало быть, первый был. Потом выкинуло девку, беременную. Тут ошалели все. Говорят раньше, при Смотрителях, только мужики прибывали.
- Смотрителях?
- А, ну тебе еще надоест всю эту бредятину слышать. Короче, тут вроде как стихии раньше подчинялись Смотрителям, таким полулюдям-полудухам. У воздуха и огня мужчины главные были, у земли и воды – девки. В общем, тогда никто не мог ни сгореть, ни утонуть, не было штормов, вернее, были, но людям вреда не чинили. Прикинь, лафа? Смотрители следили, чтоб на всей планете все тихо было, тут вот воздушный дух жил. А потом у них там что-то не срослось, когда третья луна явилась. Видала, какое у них тут небо? Свихнуться можно! Ну и, короче, все, они пропали, а в мире начался бардак: то цунами, то землетрясение, люди сотнями гибли. А они тут еще на религии повернутые, духам этим поклонялись, а теперь вроде некому стало. В общем, кто продолжил верить, кто отказался, воевать начали. Землю делить, что от стихий не пострадала.
- И после этого Вы радуетесь, что не смогли вернуться? – не удерживаюсь я.
- Ну, это лишь поначалу. А потом затихло. Конечно, и сейчас всякое бывает, но не хуже, чем на земле. С ветром вот только до сих пор нелады. Остальные-то притихли, а с ветром – тут целый список: то черная бабочка, то синяя улитка…Тьфу!
Что-то мне как-то неуютно от его рассказа, вернее, оттого, с каким пренебрежением Спинни отзывается о ветре. Похоже, версию местной космогонии мне лучше выслушать от более почтительного человека, лучше местного. А вот про людей Спинни можно расспросить!
- Ну, женщина беременная прибыла, а потом?
- Потом долго никого не было, лет пять. Потом двое мужиков было. Один умер, полез в поток, вернуться хотел, так мы потом ошметки по все башне собирали.
У меня к горлу подступает тошнота. Как можно быть таким бесчувственным! А Спинни, как ни в чем не бывало, продолжает:
- Потом опять девка была. Молодая, хорошенькая, перепуганная только. Ты вот молоток, держишься, а мы от ее вытья уже на стены лезли, пока ее к Сивинду не отправили. Ну, последний тоже мужик был, боксер какой-то известный. Драться на нас кинулся, мне вон два зуба выбил! Сейчас он у князя начальником охраны служит. Ну и ты.
- А князь ваш…он какой?
Спинни мгновенно становится серьезным, перестает качаться на стуле и даже спину выпрямляет. Говорит строго:
- Князь у нас самый лучший! Ты аккуратнее!
- Да я же только спросила!
- А и спрашивать тоже надо аккуратно! Сивинд на всем побережье порядок навел, племена объединил, междоусобицу прекратил. Тогда из-за перевала кочевники хлынули, заварушка была, но он победил. И на море тоже. В общем, служить у Сивинда – почитай, большое везенье! Тебе, небось, Дэгу наплел, что у меня – морская болезнь? Нет, девка, я-то знаю, мне перед Сивиндом показываться нельзя! Я знаю, человек я поганенький, мне бы в пиратах, а не в страже ходить. Сивинд сразу людей чует! Но за меня Дэгу вступился, спасибо ему, вот меня здесь и пристроили. А что? Живу – не тужу! В обороне и без меня справляются, а мое дело маленькое!
- В обороне? На вас кто-то нападает?
Спинни ответить не успевает. Скрипит дверь, и на пороге появляется Дэгу, стряхивая грязь с сапог. Захваченная беседой, я и не заметила ни то, что за окном пошел дождь, ни то, что я перемыла почти всю посуду.
- Что тут у вас? – спрашивает Дэгу.
- Да пришла деваха-то, скучно мне, говорит. Дай, говорит, сделаю что! – Спинни незаметно подмигивает мне, и я невольно улыбаюсь, понимая, что окончательно перестала его бояться.
- Ну-ну, - недоверчиво говорит Дэгу. – А рыбу потрошить тоже она вызвалась?
Спинни хлопает себя по лбу и поспешно вываливается за дверь, возвращаясь через минуту с ведром, в котором вяло помахивают плавниками странные рыбы: длиннотелые, с фиолетовой чешуей и золотыми хвостами. Спинни начинает возиться с разделкой, а я осторожно перетираю посуду, расставляю ее на полках и вопрошающе смотрю на Дэгу.
- Замаялась? – спрашивает он. – Ливень этот… Вроде завтра корабль обещают. Потерпи. Иди, отдыхай.
- А можно мне…- я пытаюсь сформулировать просьбу – переодеться?
Дэгу окидывает быстрым взглядом мой костюм, покрытый пятнами и разводами.