- Вы скучаете? Ну, по стихийному состоянию? – тихо спрашиваю я.
Он вновь пожимает плечами:
- Ну, башню-то я отстроил, как и Мико. Иллюзия памяти. Если и скучаю, то только по полету. Что касается остального… Смотрители, по сути, были заложниками своего статуса, пленниками. В такой просторной красивой тюрьме, с многими привилегиями, но – пленниками. Слишком много условий, запретов, ограничений. Мне не по душе подобная участь, и я много лет стремился к свободе. По крайней мере, теперь я сам волен выбирать, куда мне идти и что делать. Я создал государство, объединил людей, установил порядки, которые считаю справедливыми. И если за это пришлось заплатить, отказавшись от стихийного состояния, это не самая великая жертва. Они и так отобрали у нас этот дар.
- Они?
- Наши божества. Не знаю, слышат ли они нас, но пусть знают – жестоко забирать назад дары, прелесть которых мы уже впитали кожей. Жестоко, но справедливо. Есть люди свободной воли, есть природа, устраивающая им встряски. Есть слепой случай. Подобное мироустройство моей душе ближе, чем прежний мир Смотрителей.
- А вы не хотели бы вернуться в наш мир?
- Хотел, пока все не изменилось. Сейчас я получил то, к чему стремился. И потом…Мико пробыл здесь всего три года и вернулся в тот же мир, который оставил: к родным, друзьям, привычному укладу. А я…Мне некуда возвращаться, все, что у меня есть – здесь.
- А сколько лет Вы здесь?
- Лет? – он смеется. – Ох, Селина, мне было и восемнадцать, и пятьсот, и сорок. Мне повезло в том, что на момент перехода я принял облик юноши, чуть старше Дирка. Никто тогда не знал, что все остановится…Терра вот, если жива, сейчас уже старуха. Мне, по человеческим меркам, сейчас около сорока. А Смотрителем я был…несколько веков и, признаться, меня это порядком утомило. Нельзя идти против своей природы. Теперь я доживу короткий век смертным, но я не жалею.
Несколько веков? Не могу представить. Как не могу и поверить в то, что Сивинд не жалеет о возможностях единения со стихией. Но разве кто-то признается в сожалении об утраченном навсегда? Разве что утешит себя и других. Амулет холодит мне кожу, я вспоминаю нашу первую встречу и спрашиваю осторожно:
- А если Вы наденете амулет, стихийная сила может вернуться к вам?
Сивинд вскакивает и начинает расхаживать взад-вперед, едва сдерживая раздражение.
- Какая ирония! Знаешь, Селина, ты сейчас выступаешь в той роли, в какой я выступал по отношению к Мико: изводишь меня недопустимыми вопросами! Не знаю, и рисковать не буду, хотя соблазн, конечно, велик!
Похоже, его и впрямь зацепило!
- Простите! – совершенно искренне раскаиваюсь я.
- Пройдет! Так, пожалуй, на сегодня достаточно! Я тебя только об одном прошу: не пытайся повторить это сама, без меня! Завтра мы продолжим, обещаю! Но только не сама!
- Хорошо!
- Нет, не об одном. О двух вещах прошу: не пытайся повторить и, Селина, во имя светлой луны, ну придержи ты язык! Твое счастье, что Дэгу – один из посвященных, а не то бы…Тебе еще раз объяснить, каким лакомым кусочком ты, как носитель стихийной силы, являешься для сильных мира сего?!
Я чувствую, как жаркая краска заливает щеки. Значит, он слышал, что я проболталась о походе?
К чести Сивинда, он умеет вовремя остановиться, пока я тут окончательно не сгорела со стыда. Он подводит лошадей:
- Поехали. Нам обоим нужно переключиться! Покажу тебе кое-что!
На перевале, куда мы домчались вдоль подножия скал, оставив в стороне город, приезд князя стал неожиданностью, но хозяин трактира (или харчевни, как они тут правильно называются), куда мы направляемся обедать, распоряжается с невозмутимым спокойствием. Несколько минут, и вот уже на веранде второго этажа накрыт стол, постояльцы вежливо, но настойчиво выпровожены в просторный зал внизу, а перед нами вереницей расставляют изысканные блюда. Ресторан на Вомо отдыхает! Странно, но мне совсем не хочется есть. Как будто внутренние силы, разбуженные под чутким присмотром князя, подпитывают меня не хуже вина и хлеба. Но Сивинд заставляет меня поесть.