- Я напугал тебя, - говорит он, - прости! Светлого дня, Нира!
- Светлого дня! – отвечаю, стараясь, чтобы не дрожал голос.
- Тебе нравится остров?
- Да, здесь очень красиво.
- Я рад, я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо.
- Благодарю.
Мы обмениваемся простыми словами, а наши сплетенные пальцы, меж тем, ведут свой разговор. У Мико прохладные, чуть жесткие руки. Он нежно поглаживает мою ладонь, отчего по всему телу разливается тепло. И от этих смешанных ощущений я едва нахожу силы, чтобы внятно ему отвечать. А он, спохватившись, выпускает мою руку, и начинает обметать травинки с платья, опустившись на колени. Это недопустимо! Кто он и кто я, чтобы принимать подобное поклонение, пусть даже вызванное неосторожностью. Я отступаю назад, Мико поднимает на меня глаза и мрачнеет. Отбрасывает в сторону остатки рассыпавшегося букета и, поднимаясь, бросает сухо:
- Что ж, приятной прогулки! Только к ночи возвращайся, пожалуйста, в дом. Здесь тебе ничто не угрожает, но так будет спокойнее.
Я склоняю голову, и он, резко развернувшись, уходит прочь. Всю обратную дорогу я, как бусины на нитке, перебираю каждое мгновение нашего разговора, пытаясь разобраться, что сделала не так. Чем вызвала его недовольство? Но ответа не нахожу. И, только переступив порог дома и заметив на полке красивую вазу с золотым узором, вспоминаю, что сорванные цветы так и остались на лугу…
Так проходит неделя. Слезы и отчаянное, невыносимое одиночество. Долгие часы, заполненные ожиданием. Лунное серебро и розовые закаты. Тропинки, которые послушно раскручиваются под ноги. Нежное перешептывание листвы над головой. Дом с его тишиной и непонятными предметами, которые я подолгу разглядываю, пытаясь понять их назначение.
За все время мы с Мико видимся всего три раза. Он появляется внезапно, хотя я всегда жду его, и уходит, обрывая беседу на полуслове. Впрочем, беседой наше общение назвать сложно. Он больше не заводит разговор о том, почему я оказалась на острове. Просто спрашивает, все ли у меня есть, и может ли он что-то сделать для того, чтобы я привыкла к жизни здесь. Заботливый, вовсе не страшный, и от этого только хуже. Будь он чудовищем в человеческом обличье, мне было бы просто его бояться. Но он – вовсе не чудовище. Сейчас, когда прошел первый страх, я вижу, что он совсем молодой, как Габи, только борода делает его старше. У него яркие серые глаза, глядя в которые я чувствую головокружение, как будто меня закручивает вихрь. Впрочем, он и есть вихрь, вернее тот, кому вихри подчиняются, только в это трудно поверить. Рядом со мной он – обычный человек. Высокий, стройный. Красивый.
После встречи в степи второй раз мы сталкиваемся у озера. Несколько дней я решаюсь, чтобы искупаться, ведь продолжаю ощущать его незримое присутствие. Не думаю, что Мико наблюдает за мной, но все же… И вот однажды вечером вижу, как с белой башни срывается и уносится за горизонт стремительный мощный поток, в котором схлестываются серые и сизые воздушные плети. И понимаю, так выглядит его стихийное воплощение. Значит, я одна, и пока мой муж за океаном усмиряет бурю, я могу насладиться покоем, не вздрагивая от каждого шороха.
Сегодня на острове тихо, лунный свет едва просачивается сквозь облака, отчего все вокруг пронизано призрачным серебристым сиянием. Вода в озере очень теплая, я погружаюсь в нее, чувствуя, как уходит тревога и расслабляется напряженное тело. Безмолвие и легкое покачивание, блики на воде и сонливость – совершенно забываю о времени, погружаясь в состояние, близкое к трансу. А когда, наконец, выбираюсь на берег и натягиваю на мокрое тело тонкую рубаху, то почти сразу, на тропинке, сталкиваюсь с Мико.
Как долго он тут? Неужели наблюдал за мной? Я понимаю, что он в своем праве, но сейчас, когда я еще во власти лунной сказки, мне неприятно его вторжение. Не его ли я все это время жду, так почему же во мне поднимается волна протеста? Мико молчит. Неслучившееся разрастается между нами, как невидимая сеть, обволакивающая и неудержимо связывающая нас в одно целое. И когда Мико притягивает меня к себе властным движением, у меня нет сил противиться. Он сминает в руках рубаху на моей спине, ткань натягивается, но в момент, когда его лицо уже так близко, с моих губ срывается невольный стон. Мико замирает, потом отталкивает меня и уходит. Между нами не сказано ни единого слова, и лунная сказка разлетается осколками, оставляя после себя лишь ноющую боль.