Как бы то ни было, теперь я готов. Странно, что новую силу я обязан принимать не в состоянии потока, а в своей человеческой сущности. Впрочем, это и хорошо, потому что пока я чувствую себя увереннее именно так и больше контролирую все, что происходит вокруг. А что же потом? После окончательного закрепления силы в центре моего знака появится крошечная серебряная окружность – это все, что считает нужным сообщить мне картинка. И руны на противоположной стене не спешат поведать о большем.
Значит, моя студенческая теория насчет предопределенности подтверждается: я ведь пока еще не решил, как пройду третий этап, как использую новую силу для изменения мироустройства. Выбор пока не сделан и потому угол картины пуст. Дальше – пустота. Впрочем, все, что я стремился узнать, я теперь знаю. Я восполнил пробелы в прошлом и прояснил планы на будущее. Пора отправляться домой!
Бросаю прощальный взгляд в темноту, не видя, но угадывая, какой долгий путь прошел. И стремлюсь к выходу. Игнис, должно быть, заждался, а я совсем забыл о нем! Но что это? Уже за поворотом таится последняя ниша. Стена напротив совершенно гладкая, без рун. И стена в каменной рамке тоже пуста. Знак неопределенного будущего? Спасибо, я в курсе. Я уверен, что картинки не дождусь и потому впадаю в совершеннейшее изумление, когда огонек испуганно отскакивает, а в рамке проступают образы.
Похоже, это и есть мое главное испытание: видение из будущего, которое я еще не готов принять. Я чувствую, как, несмотря на жар, окружающий меня, по спине проходит предательский озноб испуга. Я ведь могу просто пройти мимо? Пройти и не узнать, что сейчас решается за меня? Я делаю шаг за шагом, но взгляд, как магнитом, притягивает яркая картинка.
Двое. Смотритель и его нареченная. И золотистое сияние меж ними, как шарик в ладонях Сомнии и Творца на самой первой картине. Это ребенок. Первый ребенок в истории этого мира, который родится в союзе Смотрителя и смертной женщины. От золотистого шарика разбегаются во все стороны радужные пульсирующие нити. Миг – и нить причудливым узором вплетается в яростно пляшущую огненную завесу, заставляя ее опадать. Миг, и нить проходит по краю пенных волн, стягивая их в мерно колышущееся покрывало. Миг, и она вплетается в раскачивающиеся кроны вечнозеленых деревьев, и те вновь устремляются ввысь, неподвижные и величественные. Миг – и раскручиваются спирали вихрей, уже готовых стереть с лица земли все живое.
Нить все раскручивается, пронизывая и прочно сшивая все прорехи материального и стихийного мира. Ребенок, которому предстоит спасти мир, избавив его от новой войны обезумевших стихий. Значит мы, Смотрители, не справимся с новой силой? Значит, после явления третьей луны нас ждет катастрофа? Я понимаю, что не решаюсь сформулировать главный вопрос. Отгоняю видение, как назойливое насекомое. В иной ситуации я бы только обрадовался известию о том, что мне уготована радость отцовства. Но не сейчас. Но не так. Кому по плечу ноша подобного предсказания? Предсказания о том, что его ребенку уготована роль спасителя мира!
Растерянный, я выхожу из галереи, но даже поток свежего прохладного воздуха не в силах вернуть мне стойкость духа. Игнис уже ждет, положив ладонь на знак Смотрителя. Я знаю, он томится от неведения, ведь узнавать – это главная движущая сила в его жизни. Но он не спросит, а я не скажу. Знание, предназначенное лишь мне. Главное испытание. Что, интересно, увидел каждый из них в последней нише? Этого мне тоже не узнать.
Клятву и слияние мне хватает сил провести, не нарушив ни словом, ни жестом. А потом я улетаю. Улетаю впервые птицей, а не потоком, надеясь, что боль в крыльях поможет мне отвлечься от того стихийного ужаса, что поселился теперь в моей душе.
Оказывается, парить в воздухе и маневрировать, ловя восходящие потоки, не менее прекрасно, чем пребывать в стихии. К тому же, мне теперь доступные звуки – гул ветра, крики пернатых собратьев, удивляющихся странному новичку, а, когда снижаюсь, чувствую и размеренное дыхание океана. Блики на его поверхности мешают мне, и на мгновение я пугаюсь, что не смогу справиться с новым телом, в котором смещен центр тяжести. Игнис прав – эксперименты с перевоплощением физического тела открывают совершенно иные перспективы!