- Поздравляю!
- Не с чем еще пока…
- Все пройдет хорошо. Сомния благоволит к роженицам, и исход всегда благополучный. В нашем мире, Мико, рождение – это, как и прежде, боль, но никогда больше не риск.
- Я знаю, знаю, но…
- Ты просто еще не до конца поверил, что все позади? Ты просто, как и все стихии, чувствителен к переменам, грядущим в мире. Что-то ведь надвигается, верно? Но ты справился, Мико, ты все решил, как нельзя лучше. Ты обеспечил стабильность миру и безопасность себе. Тебе нечего бояться!
Его слова звучат, как колыбельная. Хороший мне попался элементаль, здравомыслящий! Я киваю, и тонкая цепочка амулета щекочет шею. Нет, не стану я призывать Терру. Сейчас каждый сам за себя, готовясь к таинству. Пора готовится и мне, а не тратить силы на пустые переживания! В белой башне теперь многое изменилось с учетом знаний, открывшихся мне в галерее Игниса. После появления опоясывающего зал нити горного хрусталя, чудовище в бездне заметно присмирело, и справляться с выплесками стихийной непокорности мне стало заметно легче.
Я использую сразу все доступные мне заклинания и амулеты, решив, что хуже не будет. Самым сложным, как ни странно, оказывается приручение совы. Уже взрослая гордая птица никак не может смириться с тем, что ей суждена миссия куда более важная, чем воровство пирогов. Но и она после упорных тренировок, наконец, привыкает к своей новой вахте – не на жердочке в спальне, а здесь, наверху. Теперь, кажется, я готов, уж насколько можно быть готовым к неведомому.
Зов я слышу раньше, чем начинает идти снег. Тому, что приходит сейчас в мир, невозможно не ответить, но я нахожу в себе силы, чтобы отвести Ниру в храм, где она переждет явление третьей луны, а уж потом иду к башне. Иду человеком, как и положено. Не стихия примет новую силу, а моя воля Смотрителя. И это правильно и неоспоримо!
Свет двух лун, молочный и серебристый, смешивается с искрящимся снегом, летящим вниз, в ущелье. Достойные декорации для выхода на сцену небосклона нового светила. Или уж темнила, поскольку проявляющийся медленно диск какой-то непредвиденно мрачный, почти чернильный. Досадно, что я не исполнен величия, а продолжаю бороться с неуместными приземленными мыслями. Например, на мгновение ужасаюсь, представляя масштаб явления в геологическом смысле. Здесь, как и на моей земле, луны управляют отливами-приливами, и вообще… Как же, должно быть, выворачивается сейчас наизнанку мир, когда смещаются все привычные ему ориентиры! Но стихии непривычно молчаливы и покорны, видимо, все предусмотрено программой.
Нет, нужно сосредоточиться! Я раскидываю руки, открываясь той, что вступает в мир, и она, как будто и ждала, наливается тьмой, медленно выпуская кольца силы, извиваясь, подбирается ко мне, но касается неожиданно бережно, словно примериваясь, и только потом набрасывается волной, которую мне не остановить. Можно только впитать. Вобрать в себя, довериться и впустить новое, неизведанное, чуждое, но не опасное. Будоражащее и наполняющее покоем, подвластное мне, и да будет так!
- Поздравляю!
Привычка Бриза говорить из-за спины сейчас раздражающе неуместна.
- Разве я дозволял тебе явиться?!
На лунном диске еще видны всполохи, но снегопад затихает, и миру возвращаются привычные краски, запахи, звуки. И все же сейчас мне хочется быть одному, позволить новой силе угнездиться во мне, пообвыкнуться, чтобы уже потом приступать к заветной цели.
- Не сердись, Мико. И не спеши отправлять птицу, рано!
«Что, теперь будешь с совенком наперегонки летать?» - звучат из недавнего разговора слова Бриза. Звучат, накладываясь на то, что он говорит мне сейчас. Звучат, отдаваясь в ушах тяжелым стуком. Он махнул мне рукой, приветствуя мое возвращение. Он, не знавший о том, что я могу принимать обличье птицы. Как мой элементаль, не обладающий и тысячной долей моей стихийной силы, смог распознать мою сущность под птичьим оперением? Еще не понимая и не веря, я тяну руку к амулету, чувствуя под ладонью смесь тепла и холода. И поднимаю глаза на Бриза. Наши взгляды встречаются, и он тоже понимает все.
Я не знаю, что остановило меня от перехода. С трудом, но я удерживаю человеческую сущность. Он тоже остается человеком, значит, я не ошибся.
- Кто ты? – спрашиваю я.
И тянутся, тянутся невидимые нити, которые удерживают меня, сковывают волю. И я с ужасом понимаю, что в этой схватке мне не победить. Под моим взглядом Бриз морщится, его лицо оплывает и тает как воск, мгновенно отрастает борода, волосы темнеют, расширяются плечи, и вот передо мной уже не растрепанный беззаботный юноша, а…Нет, стариком его, конечно, не назовешь. Но этому статному мужчине больше подходит груз тех веков, который у него за плечами.