- Послушай Миш, это ты написал, ну то, что моя жена тебе набирает? - в очередной раз спросил Дима, - мне жена дала почитать.
- Я, - не стал отпираться Миша.
- Ты читал сам, что написал, - спросил Дима, - посмотри вокруг, ты же написал то, что сейчас фактически происходит.
- Вряд ли, я же не пророк. Все образуется, – сказал Миша, - это ж фантастика в жанре апокалипсис, вы же – сурвайверы смысл жизни в этом видите. Сейчас покричат, поорут и все образуется.
- Не образуется. Чует, что не зря мы с Машей и с нашей командой схроны готовили, и что-то вроде бункера организовали в лесу у одного нашего знакомого. Если так пойдет дальше, мы с семьей туда двинем. Это верст 200 на восток еще.
- А как же моя рукопись? – спросил Михаил.
- Она еще не закончена, мне примерно два дня осталось, не успеваю. Могу по «электронке» скинуть, как только закончу, - вступила в разговор Маша.
- Хорошо. Как только закончишь, скинешь на мыло, адрес знаешь. Тетради я тогда потом как нить заберу. И окончательный расчет тогда будет, так нормально?
- Хорошо. Все, мальчики, давайте идите спать, я вам в бане постелила. И поговорите еще, главное не пейте много и баню не спалите, - улыбаясь, добавила Маша.
Михаил как-то не задумывался и не связывал события, описанные в своем произведении с происходящим сейчас в мире. Но параллели просматривались четкие.
«Хотя и с большой натяжкой», - успокаивал себя Михаил.
Следующая рабочая неделя началась опять с большущих очередей в банки. Цены на топливо, хлеб, росли по не многу, но чуть ли не каждый день. На работе стали выгонять народ в неоплачиваемые отпуска. И вот как гром среди ясного неба, в пятницу, во время второго дня встречи большой двадцатки произошло то, чего боялся Михаил, что было фактически ключевым и отправным моментом его произведения: покушение на глав государств. Теперь он не сомневался, надо бросать все и уезжать как можно дальше от больших городов и военных объектов.
Побросав свои вещи в автомобиль, он решил поехать на дачу к своему другу писателю. Уже в пути с ним связалась Маша и сказала, что они уезжают из деревни. Рукопись она оставит в столе под скатертью в комнате. Ключ от дома будет под половицей слева в выемке. И советовала как можно скорее тоже покинуть город, так на всякий случай.
Выезд из города был просто адом. Многокилометровые пробки это еще не все. Стояла неимоверная жара, такая температура была только в 2010 году, когда горели торфяники вокруг Москвы. Только на второй день Михаил добрался до своего приятеля. Им был бывший редактор фантастического журнала Степан Николаевич. Мужчина пенсионного возраста, который и можно сказать дал путевку в жизнь Михаилу, напечатав его первый рассказ в одном из номеров журнала. Даже разница в возрасте более двадцати лет не была помехой их приятельским отношениям.
- Проходи, Миша, располагайся. Молодец, что приехал, проведал старика, а то я тут уже совсем от жизни отстал. Как моя-то благоверная оставила меня, так я только тут теперь и обитаю. Детей из-за границы не дозовёшься. Вот один и один, даже начал клубнику выращивать от нечего делать, - обрадовался приезду Степан Николаевич.
- Здравствуй дядя Степа, - сказал Михаил, и они обнялись. Долго не виделись… .
«Мы же вспоминаем человека только тогда, когда нам что-то от него нужно, а так, чтобы просто приехать, даже позвонить «нелишний раз» часто становиться таким не преодолимым препятствием», - уже про себя подумал Михаил.
- Ты по делу, или просто «мимо проезжал», - уже сидя за столом, спросил Степан Николаевич.
- По делу, посоветоваться решил с тобой, дядя Стёпа, - начал свое повествование Михаил. Рассказывал он всё и подробно, о том, как уехал в Тайгу, как там жил, писал, как вернулся назад, как и что сейчас в мире происходит, и какие политические осложнения сейчас. Показал свое произведение, которое все-таки Маша набрала и скинула ему на «мыло».
Степан Николаевич долго сидел, читал его труд. Делал у себя в блокноте пометки. Михаил уже думал оставить его и пойти спать. Но Степан Николаевич его не отпускал. То просил чай заварить, то в сельпо сходить за пряниками, то со стола прибраться. Когда совсем стемнело Степан Николаевич, дочитав на оставленном ему нетбуке произведение, позвал в очередной раз Михаила.
- Сильно написал, не чего сказать. Ошибки логические есть, но они не значительные, - выдал свою рецензию Степан Николаевич, - показывал кому?
- Нет, дядя Степа, только закончили набор текста. Тут вот еще, какое дело, почти все, что я написал чуть больше месяца назад, сейчас начинает сбываться.
- Да, да. Ты мне рассказывал, что в мире сейчас творится, я то отстал совсем, даже интернета у меня тут нет, и телефон только проводной, вышки понаставили, а связи нет. Послушай меня, ты забери свою рукопись, пусть она у тебя будет и концовку может переписать. Главного героя не хорошо в первой книге на растерзание отдавать. Пусть его сын подрастет чуток.
- Дядя Степа, все сбывается, все, что я написал. Если еще сейчас ударят ракетами, то это будет конец всему, - чуть не крича уже, сказал Михаил.
- Концовку перепиши, - спокойно ответил Степан Николаевич и пошел спать.
Михаил был в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич - дядя Степа спокойно воспринял происходящее, даже выслушав его рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел самые важные моменты, которые он упустил. И почему его не волнует то, что происходит сейчас в мире.
С этими мыслями и придя к выводу, что ему действительно надо забрать рукопись, Михаил уснул.
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор надо поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.
Михаил хоть и был городским жителем, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все ему приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя сделали свое дело. Михаил постепенно забыл о том, что твориться вокруг.
Ночью третьего дня проснулся от яркого света. Было очень светло, хотя на часах было только два часа ночи. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло несколько солнц, от яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на несколько минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасено не много. На несколько дней переждать хватит. Пошли Миша. Теплые вещи только захвати, прохладно там».
Быстро вернувшись в свою комнату, покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом и с нехитрым скарбом пошел к входу в погреб, который находился в комнате, где ночевал дядя Степа.
Погреб дяди Степы был мягко сказать большой. Наверно занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а самое главное, почти весь периметр был заставлен соленьями-консервами. На мой удивленный взгляд дядя Степа только ответил, что это еще осталось от прежних хозяев. Он только чуток навел в нем порядок.
Эти два дня они провели в подвале. Практически не выходя из него. В основном спали, иногда кушали консервы, поглощали таблетки с йодом, запивая компотом из банок. На третий день, выбравшись из подвала, они обнаружили пасмурное небо в больших «тучных» облаках. Солнце практически видно не было. Обычный пасмурный день. Только вокруг на горизонте зарево от пожаров, кругом дым и пепел. Но их дачный поселок оставался практически не тронутым. Осмотрев окрестности, пришли к выводу, что скоро пойдут в эти края беженцы.