- Когда Эрнесто исполнилось семь лет, с доном Армандо случилась трагедия — его забодал бык. Сабрина больше не могла оставаться в «Эвергрин», воспоминания были слишком болезненными, и они вернулись ко мне, в «Кипарисовые воды». — Роман посмотрел куда-то в темноту, сквозь деревья, и тяжело вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжкий груз. — Смерть дона Армандо потрясла мальчика, он был очень привязан к дедушке. А тут ещё и Энди относился к нему как к чужому, словно напоминая, что он не часть нашей семьи.
Он нахмурился, словно испытывая стыд за поведение своего отца. Неловкость нарастала.
- Сабрина очень любила отца и ненадолго пережила его. Не прошло и года, как она умерла от лихорадки. Эрнесто очень тяжело переживал потерю матери. Он никак не мог понять, почему больше не может вернуться в любимый «Эвергрин», где прошло его детство, и почему мать так внезапно покинула его. Первые восемь лет своей жизни мальчик провёл в весёлой, почти идиллической атмосфере большого испанского дома, окружённый заботой и любовью. И никак не мог привыкнуть к мрачным и холодным «Кипарисовым водам». Энди постоянно кричал на него по поводу и без, нередко поднимал на него руку, унижал. В общем, всячески старался испортить ему жизнь...
— Но почему вы не… — Эмили осеклась, внезапно осознав, что зашла слишком далеко и ей следовало бы помолчать. Она покраснела, почувствовав, как кровь прилила к лицу, и, потупившись, уставилась на свои руки, лежащие на коленях. Ей было стыдно за свою бестактность, и она боялась ранить дядю ещё больше.
30
— Ты права, — не сразу ответил Роман Агилар, его голос звучал глухо и устало. — Мне следовало заступиться за сына, защитить его от жестокости отца, но... у меня тогда совсем не было... времени. Все время и силы уходили на плантацию, на хлопок, на то, чтобы удержаться на плаву. И я думал, что отец в конце концов привыкнет к мальчику, привяжется к нему и признает его своим внуком. Я надеялся на лучшее, закрывал глаза на происходящее. Но Энди так и не смирился с тем, что у него есть внук, и не принял Эрнесто в семью. Эрнесто рос и с годами начал винить меня в том, что я не вмешивался, не защищал ни его, ни его мать. Он был прав...
- Но после смерти вашего отца вы остались вдвоём с Эрнесто. Неужели отношения между вами так и не наладились? — тихо, почти шёпотом, спросила Эмили, боясь услышать подтверждение своим худшим опасениям.
- Мы и после смерти Энди проводили вместе не так много времени, — покачал головой Роман, словно не веря в то, что говорит. — Мой отец умер, когда Эрнесто было почти семнадцать. Через год после смерти отца... — он запнулся, словно с трудом подбирая слова, — это было почти десять лет назад... Через год после его смерти Эрнесто отправился учиться на Восток, в Гарвард. В «Кипарисовые воды» он вернулся только четыре года спустя, но тогда...
- Что тогда? — нетерпеливо спросила Эмили, затаив дыхание.
- Тогда уже появилась Антониета... — виновато пробормотал Агилар, словно произнося имя старого врага. Он посмотрел на серьёзное и внимательное лицо Эмили и, поколебавшись, добавил, словно исповедуясь в тяжком грехе: — Эрнесто привёз в «Кипарисовые воды» Антониету Мартин и её овдовевшую сестру Мэделин Браун... Антониета тогда была совсем юной... ей было чуть больше двадцати... она была невестой Эрнесто. И да простит меня Бог, но я украл невесту у своего сына и сам женился на ней... — в его голосе звучала горечь и раскаяние, как от давней раны, которая никак не заживает.
7
Эмили, словно окаменев, смотрела на Романа Агилара. Слова, только что слетевшие с его губ, звенели в ее голове, отказываясь складываться в единую, хоть сколько-нибудь приемлемую картину. Это был не просто шок, это был тектонический сдвиг, землетрясение, разрушившее фундамент всего, во что она верила. Он женился на невесте своего сына? Этот факт не укладывался ни в рамки здравого смысла, ни в рамки моральных принципов. Ее взгляд, полный недоверия и зарождающегося отвращения, буравил его, пытаясь за привычной маской властного и спокойного мужчины найти монстра, способного на такое… предательство? Злодеяние? Слово никак не хотело подбираться.
– Вы… вы женились на невесте своего сына?! – выдохнула она, и голос ее задрожал, как у испуганного воробья в бурю. Вопрос сорвался с губ скорее как обвинение, как констатация невозможного факта, чем как попытка получить объяснение. Как такое могло случиться? Как отец, человек, которого она пусть и с оговорками, но уважала, мог пойти на такой чудовищный шаг? Как Антониета, юная, кажется, вполне невинная девушка, могла согласиться на эту роль? В голове Эмили вихрем проносились вопросы, сталкиваясь друг с другом и порождая лишь гулкое эхо непонимания. Она словно барахталась в зыбучих песках, теряя опору под ногами.