Плантация, которая когда-то была символом их процветания и гордости, теперь стала оковами, удерживающими её в прошлом, напоминая о счастливых днях, которые больше никогда не вернутся, словно якорь, тянущий её на дно океана отчаяния. И теперь, когда она стояла, глядя на руины своей прежней жизни, Эмили понимала, что ей придётся как-то выжить, несмотря на все потери и невзгоды, словно ей предстоит долгий и трудный путь через пустыню. Ей придётся найти в себе силы, чтобы начать всё сначала, даже если это будет означать расставание с прошлым навсегда, словно ей нужно родиться заново. Она должна похоронить прошлое, чтобы построить своё будущее. В её глазах мелькнула искра решимости, словно маленький огонёк, который не погас, несмотря на бурю. Ей предстояло выжить.
8
Эмили окинула взглядом стены своего убогого жилища, и сердце ее сжалось от тоски. Тесная комнатка, где облупившаяся краска обнажала слои старой, выцветшей побелки, казалась не просто маленькой, а удушающе тесной. Затхлый, спертый воздух, пропитанный запахом сырости и дешевого табака, казалось, въелся в каждую щель, в каждый предмет мебели — скрипучий стул, шаткий стол, продавленный матрас, лежащий прямо на полу. Она грустно улыбнулась, и эта улыбка, полная горечи и смирения, тронула уголки её губ, пробуждая вихрь болезненных воспоминаний.
Ее прошлая жизнь в «Бель Эйр» — роскошном поместье, утопающем в изумрудной зелени раскидистых садов, где ароматы роз и жасмина смешивались с прохладным дыханием фонтанов, — теперь казалась призрачным видением, нереальной сказкой. Жизнь, полная балов под хрустальными люстрами, отражающими блеск драгоценностей и шелка, изысканных нарядов, сшитых лучшими портнихами, учтивых поклонников, осыпающих комплиментами и цветами, и беззаботного счастья, которое, казалось, будет длиться вечно. Здесь же — лишь нищета, изнурительный физический труд, не оставляющий времени на мечты, и постоянный, грызущий страх перед завтрашним днём, днём, который неизменно приносил новые заботы и лишения.
Неужели с того рокового дня, когда отец, ослеплённый азартом, словно зачарованный гипнотическим взглядом змеи, в одночасье проиграл всё до последнего гроша, оставив их не просто бедными, а совершенно нищими, на грани голода и отчаяния, прошло целых четыре года? Неужели с той кошмарной ночи, когда Мэтью, встревоженный и бледный как полотно, с глазами, полными ужаса и решимости, ворвался домой, словно спасаясь от преследующей его тени, поднял ее с кровати, занавешенной некогда восхитительными шелковыми шторами с вышитыми райскими птицами, щебечущими в ветвях цветущих деревьев, и сказал, что они должны немедленно уехать, бежать, пока не стало слишком поздно, пока не настигли кредиторы и не отобрали последнее, – неужели с тех пор, когда их мир рухнул, словно карточный домик, прошло четыре с лишним долгих, мучительных года?
«Этого не может быть», — лихорадочно думала она в ту ночь, стоя посреди руин разрушенной ею любимой роскоши и в ужасе прижимаясь к Мэтью, как будто он был единственным якорем, удерживающим ее от падения в бездну. Все их имущество – огромный, величественный дом с шикарной обстановкой, сверкающей хрусталем и позолотой, где каждый предмет был произведением искусства, армия слуг, готовых исполнить любое желание прежде, чем оно было высказано, конюшня, полная породистых, горячих лошадей, чьи родословные ценились на вес золота, лошадей, с которыми она проводила часы, наслаждаясь грацией и свободой галопа по бескрайним полям, – не может быть, чтобы всё это, вся их жизнь, перешло к другим людям из-за одной роковой, необдуманной ставки, из-за безумной прихоти капризной фортуны, которая сегодня улыбается, а завтра отворачивается с презрением. Это казалось нереальным, чудовищным сном, страшным бредом, от которого она вот-вот очнётся.
Сначала Эмили была настолько потрясена свалившимся на них горем, что словно окаменела, превратившись в безжизненную статую. Она долго не могла прийти в себя, словно её душу вырвали из тела и оставили зиять пугающую, холодную пустоту. Она ходила как тень, едва реагируя на окружающий мир, не в силах осознать, что прежняя жизнь, полная достатка, развлечений и всевозможных удовольствий, безвозвратно ушла, оставив после себя лишь боль и разочарование. Мир, казалось, утратил свои краски, превратившись в серую, безрадостную массу.