я, при этом негромко ворчит, что в его годы он делал все быстрее и лучше, не то, что нынешние работники. Задумавшись, Поджогин стал засыпать. Герои Дюма – гвардейцы, бургундцы, и их проблемы его как-то не волновали. Страницы книги никак не хотели влезать в сознание, мысли куда-то убегали, путались, и Сергей Михайлович окончательно решил лечь спать. Проверив будильник – не хватало, ко всему прочему, еще и опоздать на работу, он погасил ночник и, устроившись поудобней, весь отдался предстоящему сну. Часть 3. Сон. Сон подкрался незаметно, и его черное покрывало полностью отгородило спящего Поджогина от внешнего мира, от всего реального и обыденного, перенесло его в страну грез, в страну мечтаний. Как жаль иногда, что те миражи, которые приходят к нам ночью, редко сбываются, а, зачастую, не сбываются вовсе. И, хотя, они нереальны и фантастичны, но..., все же, чертовски приятны. Сладостно ощущать себя сильным и всемогущим, любимым и любящим, счастливым и красивым. Во сне все прелести мира, все его уголки и недоступные места открыты, все континенты к твоим услугам. Женщины, о которых наяву можно было только мечтать, приходят к тебе и любят тебя. Враги у твоих ног. А ты, справедливый и великодушный прощаешь им их подлости и забываешь о чувстве мести. Сон. А сон ли это? Выдумка ли то, что мы видим, когда спим, когда на время покидаем реальный мир, отдаваясь во власть сновидений. Может быть, это наша вторая жизнь. Жизнь о которой мы не знаем, но живем ею втайне от себя и от других, а сон - это та замочная скважина, через которую мы видим себя наяву в той жизни, та дверь, через которую мы проникаем туда. В той жизни мы обладаем всеми теми чувствами и способностями, которые мы не ведаем и не используем в этой жизни, но которые, наверняка, есть у нас и скрыты до поры, до времени, проявляясь только там, в другой жизни – называемой сном. Вспомните? Кто из нас не видел себя во сне летящим над землей? Говорят, что это мы растем. Может быть это и так, а может это проявление нашей способности к левитации. Ведь, даже став взрослым, когда и расти-то не надо, иногда видишь себя парящим под небесами или преодолевающим сотни метров одним прыжком. И как обидно, когда, встретив рассвет и выйдя на улицу, подпрыгнув раз, другой и третий, понимаешь, что ты так не можешь. Что это только сладкая и несбыточная мечта. А кто не видел себя в объятьях красивых женщин? Женщин, которых и не знал никогда и не встречал, которые раскрывают тебе объятья и дарят неиспытанные эмоции и ласки. Наверное, это проявление нашей неистраченной нежности и любви. Неосознанное желание воплотить себя в героях тех книг, которые прочитал в детстве – героях, которые удачливы и храбры, дерзки и красивы. А может быть, это мы сами, в той, другой жизни, но более удачливые и напористые, не обращающие внимания на свои недостатки и слабости, идущие напролом к цели и добивающиеся ее. Говорят ведь знающие люди: "испытай себя, не дрейфь. Цели тогда достигнешь, когда очень этого хочешь". Кто из нас в той, другой жизни, не разил клинком и не срезал из автомата врага, спасая друга, любимую, подвергая себя смертельной опасности. Тогда как в этой жизни, не всегда есть силы восстать против несправедливости, и, порой, приходится проходить мимо подлеца, особенно, когда он облечен властью и положением, понимая, что сделать ничего не можешь. Во сне все иначе. Видимо, это проявление реальности нашей второй жизни и отражение наших эмоций в этой. Воплощение желаний и стремлений стать лучше, добрее, храбрее. Разные бывают сны. Иногда такие, что и просыпаться-то не хочется. Со страшной силой порой стараешься удержать картинки сна, остановить счастливые мгновения и не дать исчезнуть самому лучшему, прекрасному, нужному. Хочется остаться в той, другой жизни. Но... Всему приходит конец. И сказка, чудная сказка ночи, заканчивается, завершает свою жизнь и с восходом солнца, а то и раньше, все становится на свои места. Вторая жизнь исчезает. Нереальное уступает место реальному. Фантазии сменяются обыденными делами с их прозой жизни, дел и поступков. И ты понимаешь, что в этой жизни никогда не будешь летать, не полюбит и не обнимет тебя та красавица из ночи (ведь иногда в этой, реальной жизни ей есть прототип, но и он, вернее она, также не обратит на тебя внимания). Если и придется сразить врага, то в лучшем случае в тире или игре, а в худшем – дай бог не на войне. И так много крови люди пролили за короткий период разумной жизни, пытаясь что-то доказать, что-то отвоевать, а то и так, по пьянке. Да, ночь уходит и наступает новый день. Возвращается реальная жизнь. Жизнь простого человека: Со своими радостями и бедами. Со своими женщинами или мужчинами. С нужными и ненужными встречами и расставаниями. С ошибками и свершениями, удачами и потерями. Да..., а ведь так не хочется иногда просыпаться. Терять вторую жизнь и возвращаться к своей будничной, серой и ничем не примечательной. Настоящей, а не придуманной жизни, где ты пешка – пешка в большой игре великих и наглых. Где ты простой трудяга и должен каждый день сломя голову мчаться на работу, толкаться в переполненном вагоне метро или автобусе, сидеть за казенным столом и писать, писать никому не нужные отчеты и справки, быстро поглощать противный обед в столовой и опять заниматься нудным делом чиновника. Но, это потом, утром, после пробуждения... *** А пока..., пока ночь и сон полностью завладели Сергеем Михайловичем и унесли Поджогина в страну грез и сказок, в страну его второй жизни, в страну нереальную, чаще прекрасную и удивительную, а иногда страшную и грозную – в ту страну, сценарий которой мы, зачастую, пишем в этой реальной жизни. Часть 4. Страх Прочитанная на ночь книга, хотя и не шла в голову при чтении, тем не менее, оставила отпечаток в мозгу Сергея Михайловича. Он спал нервно, вздрагивая во сне, непрестанно ворочался и стонал. Картинки чужой, не прожитой жизни, вертелись перед глазами, и он сам был одним из тех, кого видел – кардинал и палачи, герцоги и принцы, гугеноты и протестанты. Все, о ком читал перед сном – все перемешались, были рядом, глядели на него, хватали за одежду и тащили, тащили куда-то, грозя костром, дыбой, виселицей. Толпы грязных, нечесаных людей в рваной одежде влекли его в своей серой массе, бряцая оружием, оглушая ржанием лошадей, звоном клинков, криками задавленных и утопающих солдат. И он сам, в какой-то странной одежде, почему-то с копьем в руках бежал вместе со всеми и что-то кричал, кричал на незнакомом языке. И, вдруг, в этой безликой куче чужих и незнакомых людей, отделенных от него прошедшими веками, жившими когда-то в чужой стране, да и жившими ли вообще, а не придуманными ли волей великого мастера авантюрных романов - Дюма, в этой разношерстной толпе он увидел знакомое лицо своего начальника. Тот кричал громче всех и, указывая на Сергея Михайловича, требовал его немедленной казни как еретика и преступника. И, подчиняясь злой воле этого человека, который и в той жизни, видимо, был большим начальником, дюжина сильных рук схватила Сергея Михайловича и потащила к виселице. Не веря в происходящее, Поджогин пытался вырваться, извивался, кричал до тех пор, пока толстый мужик кулаком в лицо не осадил его попытки освободиться, а другой – набросил петлю, и пеньковая веревка в тугую охватила шею Сергея Михайловича. Окружающие кричали, требовали его смерти, грязные руки тянулись к нему, норовя ударить, оцарапать. Со всех сторон на него сыпались проклятья, откуда-то прилетел камень и больно ударил в плечо. Все свершалось быстро – наспех прочитав какую-то молитву, палач /почему-то опять Сергей Михайлович увидел в нем своего начальника/ достал откуда-то обычный скоросшиватель и показывая справку для министерства, ударом ноги выбил подставку из-под ног несчастного страдальца... И страх, неуемный животный страх, наконец сбросил Сергея Михайловича с постели, вернув к действительности. – Да что же это такое. – Он вслух произнес эти слова, как будто споря с кем-то. – Неужели я трус, почему все так волнует меня и не дает спокойно спать. – Страх, трусость – одно ли это и то же? – Пытался понять Поджогин, отвечая при этом сам себе. – Почему и когда этот страх поселился в человеке. Когда он стал его вторым Я. И может ли человек жить без страха. Ответ вертелся где-то рядом. Поджогин пытался нащупать его, ухватить ускользающую мысль, но никак не получалось выцарапать ее из еще не проснувшегося окончательно сознания. И вдруг, неожиданная мысль поразила Сергея Михайловича. Настолько неожиданная и в то же время ясная и понятная, а в чем-то даже ужасная мысль, что сна как не бывало. – А, ведь, страх, именно страх правит человеком, – внезапно поймав и поняв ее, воскликнул Поджогин. – СТРАХ ПРАВИТ МИРОМ. Нет, – продолжал рассуждать он, – не тот страх, что делает друга предателем и трусом, не тот страх, что гонит солдата из окопа назад, поворачивая его спиной к противнику. Не тот страх, что заставляет не замечать, как пьяный издевается над женщиной, как хулиган куражится, на глазах людей. Не тот страх, что пудовой гирей приковывает ноги к земле, когда надо броситься в огонь и вытащить ребенка, выхватить из темной воды утопающего. – Нет, – уверенно произнес Сергей Михайлович, то - именно СТРАХ, рождаемый от трусости, от эгоизма, от себялюбия, – эту мысль он понял отчетливо. – Речь идет о другом страхе. О страхе, как об основе жизни челов