Именно желая добра ребятам, дон Боско задерживался, чтобы обменяться несколькими словами с работодателями. Он справлялся насчет заработка ребят, времени их отдыха, возможности выходного в воскресный день. Он относился к тем, кто первым добивался заключения трудового договора между молодыми подмастерьями и хозяевами и следил за тем, чтобы эти договора соблюдались.
Он встречался со своими старыми друзьями и искал новых. «Он посещал фабрики, где работало много учеников, и всех приглашал в свою ораторию – свидетельствует дон Руа – но прежде всего он обращался к молодым людям, прибывшим из деревень».
Болезнь дона Боско
Однако дон Боско оставался только человеком. А человеческие силы имеют свой предел. После перенесенного весной психического перенапряжения, состояние его здоровья стало резко ухудшаться.
В начале мая маркиза Бароло, которая очень ценила дона Боско, пригласила его к себе. При их беседе присутствовал также и дон Борель. Она положила перед доном Боско головокружительную сумму денег в пять тысяч лир (что составляло его 8 – летний заработок) и решительно заявила:
– Возьмите, пожалуйста, эти деньги и отправляйтесь куда хотите для абсолютного отдыха.
Дон Боско ответил:
– Благодарю Вас, синьора. С Вашей стороны это великодушный жест, но я не для того стал священником, чтобы ездить на лечение.
– Тем не менее и не для того, чтобы себя убивать. Мне стало известно, что у вас появилось кровохарканье, что легкие ваши в критическом состоянии. Сколько вы можете так протянуть? Прошу вас прекратить посещение тюрем и дома Коттоленго, а прежде всего хотя на некоторое время оставить своих ребят. Дон Борель позаботится о них.
Дон Боско (уже в который раз) заметил в этом распоряжении попытку разъединить его со своими подопечными. Отреагировал решительно:
– На эти условия я никогда не соглашусь.
Маркиза потеряла самообладание.
– Если не согласитесь по-доброму, я буду вынуждена поступать иначе. Вы нуждаетесь в моих деньгах, чтобы связать концы с концами. Так знаете, что я вам скажу? Либо вы оставляете ораторию и едете на отдых, либо же я вас увольняю.
– Хорошо, синьора. Вы найдете много священников на мое место, а мои ребята не имеют никого. Я не могу их оставить.
Произнося эти героические слова, дон Боско ошибался. Только внешне казалось, что маркиза притесняет его, а на деле это она была права. Ближайшие месяцы это подтвердили.
Дон Боско – святой священник, но он еще очень молод (ему всего 31 год) и упрям. Он не умеет правильно оценить границы своих возможностей. Пожилая маркиза, которой уже исполнился 61 год, оказывается предусмотрительнее его. Она, должно быть была праведной женщиной, если после такой вспышки гнева, «стала на колени перед доном Боско и попросила его благословления», – как докладывает дон Джиакомелли, добавив при этом: «со мной она так никогда не поступала!»
Дон Боско действительно кашлял с кровью и по всей вероятности имел в плевре жидкость туберкулезного характера. Несмотря на это он думал о будущем. 5 июня 1846 года он снял для оратории три комнаты на первом этаже дома Пинарди за пятнадцать лир в месяц.
В это время опять дал знать о себе маркиз Кавур. Каждое воскресенье он высылал полдюжины стражей, которые получали задание следить за доном Боско. В 1877 году дон Боско скажет, обращаясь к дону Барберису: «Как жаль, что у меня не было в то время фотоаппарата. Как приятно было бы взглянуть сейчас на сотни молодых ребят, внимательно слушающих меня, в то время как шестеро полицейских стражей в мундирах, стоя по паре в трех разных точках часовни, заложив руки за спину, прислушиваются к моей проповеди. Они мне очень пригодились в соблюдении порядка среди ребят, хотя были присланы для того, чтобы следить за мной. Некоторые из них тайком утирали ладонью слезы на глазах. Хорошо было бы иметь фотографии этих стражников, стоящих на коленях среди молодежи вокруг моей исповедальни и ожидающих своей очереди. Потому что проповеди я гласил больше для них, чем для ребят. Я говорил о грехах, о смерти, о суде, об аде».
«Боже, не дай ему умереть!»
Первое воскресенье июля 1846 года. После дня, проведенного в оратории в губительной жаре, возвращаясь в свою комнату в Приюте, дон Боско потерял сознание. Его уложили в постель. «Кашель, мокрота с примесью крови, лихорадка». Эти слова означали воспаление плевры туберкулезного характера, сопровождаемое высокой температурой и кровотечением из легких. Развивалась очень опасная в то время болезнь, особенно для тех, у кого это повторялось не раз.
Спустя несколько дней казалось, что дон Боско угасает. Он принял таинство Последнего Помазадия и Причастие. На стройках среди каменщиков, в мастерских среди молодых механиков молниеносно разлеталось известие: «Дон Боско умирает!» Каждый вечер в комнатку Приюта, где он лежал почти на грани смерти, приходили толпы испуганных, бедных ребят. Они были одеты в грязную рабочую одежду, лица их были перемазаны известью. Без ужина они бежали на Вальдокко. Там плакали и молились: Боже! Не дай ему умереть! Врач строго запретил все посещения, и санитар, направленный маркизой, никого не впускал в комнату больного.
Ребята были в отчаянии.
– Разрешите мне только взглянуть на него!
– Я не буду ничего говорить!
– Я хочу сказать ему только одно слово, лишь одно!
– Если бы дон Боско знал, что я здесь, он обязательно приказал бы меня впустить!
Восемь дней жизнь дона Боско висела на волоске. Нашлись такие, которые на протяжении этих восьми дней во время работы в поле под палящими лучами солнца, не выпили ни глотка воды, чтобы выпросить неба благодать возврата ему здоровья. В храме Матери Божьей Утешения маленькие каменщики молились днем и ночью. Всегда кто-нибудь стоял на коленях перед Мадонной. Иногда глаза слипались от усталости (после двенадцатичасового труда), но они героически оставались на посту молитвы. Иные – с подкупающим великодушием молодых – обещали Матери Божьей на протяжении всей жизни читать розарий ежедневно, другие – поститься на протяжении года только с хлебом и водой.
В субботу наступил кризис. Дон Боско был совсем обессилен. Малейшее движение вызывало кровотечение из легких. Ночью опасались конца. Однако получилось иначе. Наступило улучшение – благодать, выпрошенная у Мадонны ребятами, которым грозила опасность остаться без отца.
В конце июля, в воскресенье пополудни, дон Боско направился в сторону оратории, опираясь на палочку. Ребята бросились ему навстречу. Старшие усадили его на кресло, подняли высоко и торжественно занесли во двор оратории. Они пели и плакали от радости, эти его маленькие друзья. Плакал также и он сам. Все вошли в часовню и вместе горячо поблагодарили Бога за возвращение к жизни. В напряженной тишине дон Боско смог сказать лишь несколько слов:
– Моей жизнью я обязан вам. Будьте уверены, что с этого момента она будет целиком принадлежать вам!
Это были самые прекрасные слова, которые дон Боско произнес когда-либо. Они являются «торжественной присягой», в силу которой он целиком посвятил себя молодежи. Исключительно ей. Другие великие слова (являющиеся продолжением первых) он высказал на смертном одре: «Скажите моим ребятам, что я их всех ожидаю в небе».