– Конечно, – гость с пониманием улыбнулся. – Вы совершенно правы… с такими ценностями нужно обращаться осторожно!
Он шагнул на верхнюю ступеньку лестницы и неожиданно споткнулся. Костоломов вежливо поддержал его под руку, поэтому он не заметил, как в ту же секунду стройный женский силуэт выскользнул за его спиной из двери туалета и скрылся в кабинете.
– Извините, – виновато улыбнулся гость. – Я удивительно неловок… еще раз спасибо за доставленное удовольствие! Камея на редкость хороша… но все же, можем мы немного опустить цену? Допустим, до тридцати пяти миллионов?
– Об этом не может быть и речи! – Лицо Костоломова окаменело. – Цена окончательная, никаких изменений не будет!
– Простите мою настойчивость, но я никогда не плачу, не попытавшись поторговаться. Такой уж у меня принцип!
– В этом случае вам придется поступиться своими принципами! – несколько суше прежнего проговорил Костоломов и добавил: – Прошу меня извинить, я присоединюсь к вам через несколько минут! – Он повернулся и зашагал к кабинету.
Проскользнув в кабинет Костоломова, Лола бросилась к витрине с камеей. В ее распоряжении было не больше минуты, и нужно было торопиться. Она потянула на себя крышку витрины, но та не поддалась. Лола вытащила из волос шпильку, вставила ее в замочек витрины, осторожно повернула. Раздался еле слышный щелчок, но крышка по-прежнему не хотела открываться.
Драгоценные секунды неумолимо убегали. Лола глубоко вздохнула. Главное – не паниковать…
Она еще раз внимательно оглядела витрину и заметила на деревянной раме чуть заметный выступ. Осторожно нажав на этот выступ, она услышала характерный щелчок потайной защелки. Переведя дыхание, Лола подняла крышку, вынула из бархатного гнезда бесценную камею и спрятала ее в лифчик. На место камеи она положила искусно сделанную имитацию.
Закрыв крышку витрины, девушка метнулась к двери…
Но в эту секунду дверная ручка начала поворачиваться.
Хозяин кабинета вернулся.
Лола бросилась за плотную золотистую занавеску и спряталась в глубоком оконном проеме.
Дверь кабинета открылась, и вошел Костоломов. Он быстрым шагом подошел к витрине, взглянул на нее. Видимо, после разговора с потенциальным покупателем в его душе осталось какое-то смутное беспокойство.
Убедившись, что камея на месте, Костоломов прошел к письменному столу, выдвинул из-под столешницы электронную панель и пробежал по ней пальцами, набирая по памяти код включения сигнализации. Послышалось ровное негромкое гудение, и вокруг витрины с камеей вспыхнула густая сетка едва заметных бледно-зеленоватых лучей.
Облегченно вздохнув, Костоломов задвинул на место электронную панель и вышел из кабинета. При этом свет в кабинете погас. Дверной замок громко щелкнул, и около двери тоже вспыхнула сетка лазерных лучей, отчетливо видимая в наступившей темноте.
Лола выглянула из-за занавески.
Камея была у нее, но собственное ее положение было хуже некуда. Она оказалась в клетке и не знала, как выбраться на свободу.
– Ох уж этот Ленька, – пробормотала она раздраженно. – Всегда мне достается самая трудная работа…
Она быстро осмотрела темный кабинет. Выход через дверь был закрыт лазерным щитом. Такой же лазерный щит закрывал доступ к витрине. Но это было не все: перед оконной нишей, в которой пряталась Лола, тоже бледно светилась сетка зеленоватых лучей.
Но это значит, что она даже не может выйти из оконного проема! Ей придется торчать в этой тесной нише до тех пор, пока не вернется хозяин кабинета и не обнаружит ее!
Да, но с другой стороны… если лазерный щит закрывает выход из оконного проема, может быть, можно попробовать выбраться через окно?
Лола вскочила на подоконник и осторожно приоткрыла форточку. Она сжалась, ожидая, что сейчас раздастся оглушительный трезвон сигнализации и кабинет наполнится охранниками…
Но ничего не произошло. Единственное, что случилось, – в открытую форточку задул ледяной воздух декабря.
Лола поежилась от холода, но облегченно вздохнула. Тот, кто проектировал сигнализацию, настолько понадеялся на лазерные сетки, что посчитал излишним ставить обычные датчики открывания окон.
Лола выбралась в открытую форточку, встала на карниз и медленно двинулась по нему в сторону от окна кабинета. В открытом вечернем платье было ужасно холодно, ноги скользили по обледенелому карнизу. Девушка закусила губу и не смотрела вниз, чтобы не думать, что случится, если она не удержит равновесие.
Левая нога соскользнула, и она едва не сорвалась, с трудом удержавшись за каменный выступ стены, едва не обломав об него ухоженные ногти.
«Еще не хватало туфельку потерять! – в панике подумала Лола. – Как я тогда среди гостей появлюсь…»
Ледяной ветер пронизывал ее до мозга костей. Она двигалась по карнизу сантиметр за сантиметром, не думая ни о чем, кроме того, чтобы не сорваться с узкого предательского карниза.
Шажок за шажком, сантиметр за сантиметром… она уже достаточно удалилась от окна кабинета, и все ближе становилось следующее окно. К счастью, в нем не горел свет. Можно было надеяться, что за этим окном находится пустое и неохраняемое помещение.
Лола сделала еще несколько крошечных шагов по обледенелому карнизу и наконец подошла вплотную к следующему окну. Плечи и спина, прикрытые тонкой тканью, совершенно окоченели.
«А Ленька сейчас небось спокойно пьет шампанское! – с возмущением подумала Лола. – Впрочем, я предпочла бы любому шампанскому чашку горячего чая и шерстяной плед, а еще лучше – горячую ванну!»
Она осторожно открыла свою крошечную, расшитую бисером сумочку, с которой не расставалась ни на минуту. Если бы кто-нибудь случайно увидел содержимое этой сумочки, он был бы несказанно удивлен. Вместо обычных дамских мелочей, вроде пудры и губной помады, здесь лежала крошечная универсальная отмычка, пилка – не для ногтей, а для металлических решеток, однозарядный пистолет, с виду неотличимый от шариковой ручки, и еще кое-какие столь же полезные вещи. Лола вытащила из сумочки крошечный стеклорез, начертила им на стекле ровный круг, прижала к нему вакуумную присоску и дернула за нее.
Это усилие едва не стало для девушки роковым: она потеряла равновесие и чуть не сорвалась с карниза. Вцепившись левой рукой в оконную раму, так что костяшки пальцев побелели от напряжения, Лола едва удержалась на самом краю обледенелого выступа.
Переведя дыхание, она просунула руку в прорезанное в стекле отверстие и открыла оконную задвижку. С трудом удерживая равновесие, Лола проскользнула в темную комнату и замерла на подоконнике, прислушиваясь.
В первый момент ее охватило бурное ликование. Она больше не балансировала на узком и скользком карнизе, каждую секунду рискуя свалиться с него на каменные плиты двора! Спину, едва прикрытую тонкой тканью, больше не режут ледяные порывы декабрьского ветра! Больше не нужно впиваться ногтями в каменные выступы, чтобы удержать равновесие!
Но в следующую секунду Лола услышала звук, от которого кровь застыла у нее в жилах. Впрочем, наверное, это случилось несколько раньше, еще на карнизе, от нестерпимого декабрьского холода, а сейчас ей просто стало очень страшно.
Потому что совсем рядом раздавалось негромкое угрожающее рычание – два зеленых глаза светились в темноте у самых ее ног.
Лола прижалась окоченевшей спиной к окну и прошептала:
– Мама!
Это не принесло ей никакого облегчения. Ужасное рычание не замолкло, и горящие глаза никуда не подевались. Зато собственные Лолины глаза немного привыкли к темноте, и она разглядела того, кто угрожающе рычал и сверкал на нее глазами.
Это было не привидение, не инопланетный монстр из фильма ужасов, это была всего лишь огромная собака, здоровенный откормленный ротвейлер. Но от этого Лоле нисколько не стало легче. Ротвейлер был злобный, очень страшный, и, судя по выражению его плотоядно оскаленной морды, он собирался именно сейчас плотно поужинать. Причем Лола вполне устраивала его в качестве закуски, основного блюда и десерта.
В этот момент Лола искренне пожалела, что не осталась снаружи, за окном, на узком и скользком карнизе. Там было так чудесно, так спокойно… ну подумаешь – ледяной ветер, пронизывающий холод и риск сорваться вниз, на каменные плиты! Но зато никаких собак!