...Каблуки Марагрез тоже не любила. От них болели стопы и икры. К тому же казаться выше, чем ты есть - грех. Маленький, но грех.
Марагрез распустила узел на затылке, расправила волосы пальцем и подошла к зеркалу. Какая же она уже старая. Ей тридцать два года, она маленькая и некрасивая. Марагрез подняла лицо так, чтобы стала видна шея. Шея тоже старая. Невзгоды, которые обрушил на её голову родной отец, состарили раньше срока. Марагрез помнила свою мать в тот последний раз, перед тем, как по приказу отца их лишили титулов и вывезли из столицы в разные дома. Ей тогда тоже было тридцать лет. Но мать была удивительно красива и молода. Или ей только так показалось, и детская любовь стёрла из памяти морщинки, страх и усталость?
В дверь постучались. Раздался голос Римберта.
Римберт.
Аббат был её старым другом из детства. Марагрез помнила его маленьким застенчивым мальчиком, который покорно сносил все её причуды и капризы. Однажды он по её приказу полез в дворцовый пруд за кувшинками и едва не утонул. Марагрез перепугалась до слёз, и очень грустила, когда через год мать объявила, что её приятель покидает двор, так как по рождении был обещан церкви. В следующий раз они увиделись только через двадцать лет. Римберт стал её единственным другом, который порой с безрассудством пробирался в её дом, чтобы принести новости из столицы, предупредить об опасности или передать письмо от экзархов церкви. Но был ли он её настоящим другом? Римберт стал красивым, очень красивым мужчиной. А где красота, там всегда ложь, двуличие, злоба. Остался ли он таким же добрым человеком, которым был когда-то в прошлом или просто притворяется, чтобы завоевать её доверие? Да и зачем он с ней так добр? Потому что она наследница, а у него далеко идущие на неё планы? Марагрез против воли представила Римберта своим мужем и их коронацию. Да, он бы смотрелся в зелёном и золотом великолепно, в отличие от неё. Разыгравшееся воображение понесло её дальше, к событиям, которые происходят между мужем и женой после свадьбы. Марагрез зажмурилась, но видение, как аббат мягкими пальцами перебирает складки её ночной рубашки, не желало пропадать.
Будь она красавицей, Марагрез бы было легче поверить в возможные чувства Римберта. Будь она красавицей, она бы сама предложила встать рядом с ней. Но только что она видела в зеркале сухое, рано покрывшиеся морщинами бледное лицо. Она даже не симпатичная или милая. Тощая человеческая тень.
- Простите, я не мог прийти раньше, - аббат закрыл за собой дверь. Марагрез показалось, что он устал. Молодой мужчина улыбнулся и неуклюже поклонился. Она крепко пожала его протянутую руку и предложила сесть. Аббат не отказался. Он налил себе в стакан из кувшина воды и выпил. Потом ещё стакан. Марагрез терпеливо ждала. На языке вертелись десятки вопросов, но она знала, что спешка - самый страшный враг.
- Ваше Высочество, я должен перед вами извиниться, - Римберт вздохнул и пальцами расправил сбившиеся волосы. Он улыбнулся, но глаза остались невесёлыми. Даже плечи как-то опустились.
- За что же?
- За сегодняшнее... происшествие. Простите, это был приказ короля, который я получил только утром.
- О чём вы?
- О вашей несостоявшейся беседе с оракулом.
- Ах, вы об этом! Да, это было неожиданно. Как и встреча с герцогом Редсте.
- Да... я не успел вас предупредить.
- Оракул не хочет видеть Редезу? - прямо спросила Марагрез.
- Нет, - кивнул Римберт. - Она отказывается.
Марагрез кивнула и тоже села на край кровати. Мир стал ещё меньше. Матрас под ней вздрогнул, пружины качнулись, и её ноги оторвались от пола. Она почувствовала себя невероятно маленькой и беззащитной.
- Почему Оракул отказывается её видеть?
- Она не отвечает. Говорит, что это запрещено.
Марагрез кивнула. Запретить Оракулу говорить не может никто из живущих. А значит, ей запретил говорить сам... сам... или его ангелы, не важно.
- Честно говоря, я ей не верю, - вздохнул Римберт. - Нынешний оракул слишком своевольна.
- Оракул не может врать.
- Это не про Анвель. Эта хитрая змея вывернется даже на суде Мату-Ине.. Но какую бы игру она не вела, у нас ещё есть время.
- О чём вы?
- Спасти вас и вашу корону, разумеется! Редсте сегодня говорил с вами. Чего он от вас хотел?