- Нет... раньше не часто. Теперь... часто, - ей стало очень стыдно за то, что Римберт мог увидеть. Что она делала? Кричала? Плакала? Звала сестру? Отдавала странные приказы? Она не помнила, о чём они разговаривали. О Редезе? Что-то об Оракуле...
Римберт сел на край матраса. Марагрез бедром чувствовала его тело через ткань. Прикосновение сбивало все её мысли совсем не в то русло.
- Марагрез, это же очень плохо.
Она только кивнула.
- Да, я знаю.
- Почему вы мне не сказали? Я бы мог вам помочь и найти врача.
Марагрез пожала плечами.
- Я... Я... Я сначала думала, что это случайность... что я просто очень сильно устала. А последние месяцы - это стало происходить всё чаще и чаще... Я... я очень боялась, что кто-нибудь узнает.
- Хуже будет, если вы сойдёте с ума.
- Значит, то воля Мату-Ине.
- Господь всегда оставляет нам выбор, - твёрдо возразил Римберт. - Я найду вам врача.
- Кто может вылечить безумие?
- Есть умельцы.
- Хотите заковать принцессу, как зверя, в кандалы?
- Вы давно не бывали в скорбных домах. Никто уже не мучает душевнобольных. К тому же я думаю, ваша болезнь не душевной, а нервической природы.
- Правда? - Марагрез села и вытерла мокрое лицо. Щека немного болела. Она потрогала лицо. Могла ли она удариться, когда падала? Только бы не было синяка. Если его увидят посторонние, чего только не подумают!
- Уверен. На вас столько забот: и за себя, и за госпожу Ережбер, и за всё королевство.
- Королевство... - о нём она уже давно не думала. В детстве, когда отец только-только выслал её из столицы, она часто думала, как станет королевой. Мечтала, как отец... ну, например, будет отравлен Шлюхой, и тогда она, поддержанная тысячами верных подданных, взойдёт на трон в золотом платье, и станет величайшей королевой, какую только знало королевство.
Но Шлюха сложила голову на плахе, Марагрез едва успела спасти её дочь, несмышлёную малышку, от той же участи. Король сделал ей ещё двух сестёр, которых тоже назвали незаконными, и которых Марагрез никогда в глаза не видела. А королевство всё это время безучастно жило своей жизнью. Всем было плевать и когда умирала её мать, и когда Шлюха лишилась головы, и когда король начал менять себе по жене на каждый новый год.
- Иногда я думаю, что королевство может катиться к чёрту, - Марагрез вздохнула и накинула себе на плечи простой полотенце. - Римберт, что бы было, если бы я, как дядя Эрев тогда предлагал, сбежала к нему? Жила бы сейчас в Кейме, дядя бы нашёл мне мужа... Наверное, у меня было бы уже двое детей. Возможно, я бы даже с его помощью смогла бы вернуться сюда за короной. Или не вернулась. Правила бы Ережбер.
- Ей было всего шесть лет, когда ваш дядя предлагал вам бежать, - напомнил Римберт. - Только вам, а не ей. Что бы с ней стало, если бы вы её оставили?
- Ну... Вряд ли бы отец решился её убить. Она же бастард.
- Один раз он уже попытался.
- Ты прав, - она кивнула и снова пощупала лицо. Всё-таки, обо что же она ударилась? Неужели о железную кровать? Тогда синяк точно будет. Что же ей тогда делать? Нужно бы приложить холодного. Хотя, уже поздно. У неё кожа тонкая, хрупкая. Синяки ото всего появляются. Римберт заметил её рассеянный взгляд.
- Я найду вам хорошего лекаря и принесу пудру.
- Спасибо.
- И всё же, мне стоило бы тогда сбежать. С Ережбер ничего бы плохого не случилось. Отец тогда уже простил её. Возможно, не будь меня, он бы взял её обратно во дворец. И тех, которые мои младшие сёстры, не отослал бы со двора...
- Госпожа Ережбер не ждёт ничего хорошего без вас, - возразил Римебрт. - Это для вас она любимая сестра. А для всех - дочь Шлюхи, из-за которой погибла добрая королева Теофану. Без вашей защиты, госпож, хорошо, если нашла бы приют в доброй семье. Её мать никто в королевстве не любил. Все считали её ведьмой.
- Какая глупость! Ей было всего два года, когда Шлюху казнили!
- Верно. Но людям всё равно на правду. Они верят, что вы - копия матери, доброй королевы. А Ережбер, какой бы славной девушкой вы её не вырастили, исчадие ада.
Марагрез вздохнула и закрыла глаза. Аббат взял её за руку, сжал и поднялся на ноги. Она почувствовала, как под ней качнулся пружинный матрас.
- Мужайтесь.
- Я хочу вернуться домой, Римберт. Я устала.
- Завтра вас хочет видеть король, принцесса. Я сейчас ищу вам платье...
- Не надо, платье у меня есть.
- Такое же, как это?
- Немного скромнее, но я возьму белую шаль.
Аббат ничего не ответил. Он молча встал перед ней на колено и поцеловал руку. Марагрез не сопротивлялась, а когда он вышел, открыла глаза. За окном уже стемнело. Комната стала синей, как если бы была на дне морском. Марагрез так его себе и представляла: тёмное, синие, холодное. Не хватало только разных чудных рыб. Она вздохнула и легла, вытянув ноги в старых чулках поверх одеяла. Её тело погрузилось в мягкую перину. Марагрез лежала словно в гробу. Наверное, так оно и было, раз все её мысли не о том, что будет, а о том, что было. Она вспомнила дядю Эрева, двоюродного брата своей матери. Её было всего двадцать, она была молодой и красивой, а отец, казалось, наконец-то раскрыл глаза и собирался избавиться от своей незаконной жены-