Рив сглотнул.
- Ладно, заводи его. Хуже уже не будет же, верно?
Пайшах кивнул и скрылся за дверь. Через минуту она распахнулась. Вошедший в комнату молодой человек всем своим видом словно кричал «Я не отсюда! Я с Севера, а то и дальше!» Высокий, с короткими русыми волосами и такой же короткой бородкой с баками на щеках. Даже рубашка на нём была необычная, голубоватая и свежая, с редкими полосами, а куртка новенькой и блестящей на сгибах. Такие здесь не носили, слишком марко и вызывающе.
- Добрый день, мисса рив, - молодой человек небрежно коснулся лба и сердца. - Меня зовут Дивер из Ауссы. Я бы хотел с вами поговорить. Вы ведь не против?
8
Ночью Марке приснился огромный белый дракон в центре земли. Он лежал под самой высокой на свете горой, чья вершина доставала до неба. Дракон спал, из его ноздрей вырывался пар, а по чешуе пробегали искры в такт дыханию. Во сне Марка знала, что дракон тут спит долге годы, а снится ему сияющее солнце и голубое небо над Золотым городом. Этот проклятый сон снился ей не реже двух раз в месяц. Кому-то из обладателей Глаза он снился реже. Некоторым - постоянно. Марка в своё время прочитала дюжину книг про этот сон, но так и не поняла, что он такое. Официально церковь считала белого дракона воплощением Гласа Божьего, неофициально - подозревала в нём подвох и некое искушение. Но так как во всех снах дракон спал и видел Золотой город, ни к чему не соблазнял и ничего не говорил, то и делать выводы было не из чего.
Поезд прибыл в Кэсль ровно в четвёртый час дня по старому времени или в девять утра - по-новому. Пока в паровоз заливали свежую воду, на станцию выгрузили почту и семь пассажиров: храмовников и одно почтенное с виду семейство. Витт спустился на землю первым, спустил её и объявил:
- Ну и дыра!
- Рано ещё говорить, - возразила Марка, но в душе с ним согласилась. Кэсль стоял посреди огромной равнины. Леса тут если когда-то и были, давно уже вырублены для шахт или на уголь. На огромных серых равнинах пасли стада. Вдоль рек или около водоёмов стояли фермы и унылые серенькие города. Всё выращенное на этой земле оставалось в пределах графства. Главное богатство герцогства было в огромных стадах. При жизни королевы Теофану доходы с пошлин и самых больших хозяйств принадлежали герцогу Кинлеху, после шли прямо в королевскую казну. Поговаривали, что эти деньги огромны настолько, что только за месячные сборы король устроил своей второй королеве роскошную коронацию. Марка эту коронацию видела, наставник Гиттервальд в тот год только-только забрал их из монастырского приюта. Новую королеву везли по улицам в золотой карете, сама она была в алом, как кровь, платье, на плечах лежала мантия из десятков тысяч крыльев бабочек, а на голове корона с шестью крыльями. Рассказывали, что для коронации весь собор украсили коврами, пурпуром, а на последующих празднествах королева четыре раза в день меняла платья и украшения, и раз в день - драгоценную корону. Врали, конечно, как и про то, что умерший во время праздника друг принцессы Магредит, экзарх Эмилиты, светлейший Лосал, был отравлен новой королевой. Всё это уже не имеет значения, потому что и Шлюха, и светлейший Лосал уже давно истлели в могилах. А Кэсль навевал мысли вовсе не о сказочных богатствах.
Вокзал - если можно так назвать водяной бак, кассу и склад - был огорожен заборчиком и выходил на большую пыльную площадь. Тут стояли два отделения банка, дом молитвы, два магазина скобяных товаров, и поклонная статуя святой Илеи. Последняя выглядела серой, невзрачной и ей не хватало половины волос и руки со свитком.
Пока Марка разглядывала всё это и ужасалась, на неё налетел невысокий тучный человек и едва не опрокинул прямо в лужу конской мочи под перевязью. Если не Витт, она бы окунулась в это дерьмо с головой. Толстяк выругался и побрёл дальше на своих коротких ногах.
- Я ему голову откручу, - тихо пообещал витт, но Марка его остановила. - Почему?
- Это рив.
- Кто?
- Чувак, который нам ещё пригодится, - пояснил подошедший Дивлет. - Мать, где тут гостиница?
- Вон там, за магазином, - не глядя кивнула Марка. Её внимание приковало к себе иное. Двухэтажное здание с жестяной вывеской закрывал поворот, но Марка точно знала, что там улица, а на этой улице ближе к ручью стоит дом, в котором произошло убийство. Даже отсюда чувствовался запах... нет, не запаха. Ощущение. Да, скорее всего, это можно описать как ощущение холода. Во-первых, там убили очень много людей, а во-вторых... Это «во-вторых» Марка не могла описать и понять, что это. Этот холод пугал и не сулил ничего хорошего. Она вспомнила, что сказала ей Анвель. Её убьют.