- Ты хоть у врача с этим была? - Оракул достала сигарету и сжала её зубами. Коробок со спичками замер в её белых пальцах.
Марагрез отрицательно помотала головой.
- Почему?
В горле пересохло. Марагрез не знала, что ответить. Всё, что она говорила Римберту, тут не подходило. Если бы она захотела, то нашла бы врача. Почему не нашла? Потому что не хотела, чтобы о её сумасшествии кто-то знал. Сумасшедших никто не воспринимает всерьёз, они жалкие, больные, не люди. Слово сумасшедшего ничего не стоит. А она, пусть и брошенная, дочь короля и королевы. Настоящей королевы. Марагрез не могла подвести так свою мать. Покойница билась против творимых с ними несправедливостей с такой немыслимой отвагой, что Марагрез даже в мыслях не могла допустить, чтобы её наследие объявили ничего не стоящим. А узнай кто о её болезни, он бы немедленно так и сделал. Объявить её сумасшедшей, ни к чему не годной... Нет, она не могла такого допустить.
- Римберт знает об этом? - Оракул поняла её без слов. Женщина чиркнула спичкой.
Марагрез с трудом разжала губы.
- Он обещал помочь.
- Что ж, это уже обнадёживает, - Оракул наконец-то раскурила свою сигарету. Марагрез молча смотрела на покрасневший кончик палочки. Оракул курит. Час назад такое святотатство привело бы её в бешенство. А сейчас ей всё равно, даже тронувший ноздри запах табака с вишней не раздражал.
- А вам разве можно курить?
Оракул пожала плечами.
- Можно.
- А Мату-Ине...
- Да святые угодники, ты правда думаешь, что это его заботит? - Оракул нахмурилась, потом зло рассмеялась. Она ещё раз затянулась, выдохнула дым и коротко улыбнулась. - Но вернёмся к тебе.
Марагрез кивнула.
- Будущего у тебя как нет, так за последние полчаса не появилось, - Оракул сгорбилась и посмотрела на белые полотнища. - Это не значит, что ты умрёшь. Это значит, что мы стоим на перекрёстке истории, и все фигуры ещё не сделали свой выбор.
Марагрез снова кивнула. Оракул, не оборачиваясь, продолжила.
- Я не знаю, сколько ещё этих фигур, насколько существенными должны быть их решения и к чему они приведут. Скажу только, что ты свой ещё не сделала.
- Мой выбор?
- Да. Хочешь ли ты корону или нет. Полагаю, проблема заключена именно в этом.
- Я не хочу! - жарко воскликнула Марагрез.
- Слова, которые ты заучила, чтобы выжить. Спроси себя: ты на самом деле не хочешь короны?..
- Не хочу!
-... чем ты жила все эти годы? Кто ты? Что ты из себя представляешь? Как будешь жить, если откажешься ото всего, что связывает тебя с твоим происхождением?
- Я буду жить в своём доме, с сестрой и больше не буду думать о том, что меня могут убить в любой момент!
- В доме твоей пращурки, матери короля, - возразила Оракул. - На деньги, которые тебе посылают, как дочери короля. Как ты думаешь, когда твой отце умрёт, будет ли его преемник это делать?
Марагрез раскрыла рот, чтобы ответить и ничего не сказала. Ей вспомнилась Редеза, которая её ненавидела. Герцог Редсте ей почти что нравился, но что скрывается за его приятной внешностью? Да и Римберт постоянно говорил ей, что не так страшна дочь, как её отец. Редеза, как и все женщины короля, криклива и глупа, а вот её отец - кто он такой? Последний мерзавец, как говорит Римберт, или в нём ещё осталось немного благородства?
- Разумеется, я же откажусь от трона и не буду ему ничем мешать! - твёрдо произнесла Марагрез. - А как королевская дочь...
Оракул хрипло засмеялась.
- Вот именно! Ты - королевская дочь. Его первенец. Его старший ребёнок. Ты - наследница.
- Он отказался от меня, а я отказалась от трона! Я подписала отречение!
- О, да, я помню. Однако, народ не отказался от тебя.
- Народ не правит королевством! - Марагрез никак не могла понять, чего именно хочет добиться от неё Анвель. Пытается убедить её бороться за корону? Да какой в этом смысл? Она не королева, она даже не принцесса, а так, брошенная всеми старуха без друзей и даже без семьи.
- Правит, когда решает, что с него довольно, и берётся за вилы. Например, когда решает, что бедную дочку Теофану обижают и отбирают законную корону.
Марагрез растерялась и не нашлась, что возразить. Народ? Да кто вообще во всём королевстве помнит про её существование? Марагрез никогда не была при дворе, её портреты не печатали в газетах и о неё не рассказывали в новостях. Ею даже не интересовались никакие иностранные послы. Откуда кому-либо её помнить?
- Вы что-то путаете...
- Хочешь сказать, что ты сейчас никто? Ошибаешься. Помнят. А то, что они ничего про тебя не знают, только добавит людям любви к тебе. Не надолго. Но хватит, чтобы обратить их против любого, кто займёт трон вместо меня.
- Но зачем мне это?