Появилась мама. Мы и не слышали, что она уже побывала в ванной. Села и налила себе кофе. Воцарилось неловкое молчание, мы ждали, как она себя поведет. Очень не хотелось, чтобы мама плакала. Но, она вдруг заговорила на тему, о которой мы с Ольгой и не подумали.
- Надо посмотреть, есть ли у нас всех траурная одежда.
Мы оживились. Даже в горе женщина остается женщиной и мысли об одежде отвлекают. Для начала мы просмотрели мой гардероб и отложили черную юбку и черный свитер с серебряной отделкой. Ольга решила домой не ездить и подобрала себе темно-синее платье, от которого мы отпороли белый кружевной воротник. Для мамы ничего не нашлось и она сказала, что поедет домой, там переночует, а завтра утром приедет и привезет всем что-нибудь соответствующее на голову.
Может быть, это и нехорошо, но я вздохнула с облегчением, когда мама, поцеловав нас обеих, уехала. Материнское горе от потери ребенка довлеет над всеми проявлениями чувств и принижает их своей безграничностью. И не важно, что ребенок был уже взрослым молодым человеком, для матери он всегда ее ребенок.
Отец появился через два часа после ухода мамы. Узнав, что она уехала, он, сначала заметно огорчился, но потом, видимо, тоже почувствовал облегчение. Он сообщил нам, что тело Степы привезут только завтра, перед отъездом на кладбище. Попросил собрать все необходимое для обряжания в морге. Я все уже подготовила заранее. Об этом нам напомнила Олина мама, когда позвонила утром с соболезнованиями.
Отец забрал Степины вещи и неловко затоптался в дверях.
- Пап, если тебе так лучше, то можешь потом уехать домой и приедешь завтра утром. – проявила я завидную догадливость.
- А как вы тут будете? – спросил папа, благодарно посмотрев на меня.
- Не волнуйся, мы в порядке. – сказала я и глянула на Ольгу.
- Да. – поддержала она меня. – Все будет нормально.
- Ну, хорошо. – сказал отец и вышел за дверь.
Меня кольнула жалость, такой он был подавленный и ссутулившийся.
До вечера нам пришлось отвечать на звонки Степиных друзей и знакомых. Некоторые начинали разговор с вопроса «Неужели это правда?». На какое-то время все эти соболезнования отвлекли нас. Даже обстоятельства смерти Степана, пересказанные несколько раз, уже утратили кошмарные подробности и превратились в страшную, но уже знакомую историю.
К вечеру звонки прекратились и мы снова затосковали. Наконец, я озвучила давно мучавшую меня мысль.
- Оль, а давай посмотрим фотографии. – осторожно предложила я.
Ольга встрепенулась.
- Я тоже хотела тебе предложить, но не знала, как ты отреагируешь.
Я встала и пошла к книжному шкафу за альбомом. Это был не последний альбом с современными снимками, а наш старый семейный альбом. От свадьбы родителей, до прихода Степы из армии. Он остался у нас с братом с молчаливого согласия мамы и папы. Их новые семьи для нас совершенно чужие, так пусть семейный альбом будет у сохранившейся части семьи.
Конечно, мы рассматривали его не в первый раз, но сейчас значение многих фотографий изменилось. С уходом Степы они превратились в реликвии, которыми мы теперь будем дорожить вдвойне, чтобы иметь возможность вот так вот сесть с альбомом как-нибудь вечером и вспомнить, каким он был в детстве, наш Степка.
Странно, но фотографии постепенно подняли наше настроение, оттеснив в глубину сознания смерть брата. Мы незаметно перешли на возгласы типа: «какой смешной», « а здесь-то, смотри, что он делает», «ой, а вот эту фотографию я не помню».
Хорошо, что мы посмотрели альбом. Ночью мне снился Степка – веселый, красивый и, самое главное, живой.
Глава 2.2
* * *
Гроб с телом брата привезли в одиннадцать часов утра. Все уже давно были в сборе и даже большая часть тех, кто пришел попрощаться. Было много молодежи.
Гроб оказался заколоченным, чем очень напоминал «груз двести», который мы так боялись получить, пока Степа был в командировке. А судьба-то его вот где достала.
Зная, что лицо брата изуродовано, я порадовалась, что этого не видит мама. Да и в памяти друзей, Ольги он останется здоровым и красивым. Оказалось вдруг, что для меня это важно, каким его запомнят окружающие.
Мы все четверо сидели возле гроба и принимали соболезнования. Я убедила Ольгу, что она тоже должна сидеть рядом с родственниками. Ну и что, что не успели пожениться, невеста – тоже не последний человек. Главное, что Степа ее очень любил.