У него был небольшой парфюмерный магазин, а товар для магазина Роман брал у нас в фирме. Мы были почти ровесники – муж старше меня всего-то на десять месяцев. Нет смысла описывать наши взаимоотношения, скажу только, что я до сих пор очень люблю его. Наш развод, на первый взгляд, банален и причина его отнюдь не оригинальна.
Все произошло из-за его мамы. Да простят меня все остальные свекрови нашей необъятной родины, но мне досталась полная стерва. Самое интересное, что Ромка все прекрасно понимал, но ничего не мог сделать. Наталья Сергеевна была настолько хитра и коварна, что мне, самоуверенной двадцатичетырехлетней особе, в голову не могло прийти, какие замыслы роятся за этим узеньким лбом. Я считала, что, выйдя замуж за ее сына и самозабвенно его любя, удовлетворяю все, даже самые запредельные, запросы его матери к снохе. Как же я ошибалась! Моя любовь действовала на нее, как красная тряпка на быка, потому что Наталья Сергеевна любила своего сына еще самозабвеннее, чем я.
Ну, что я могла против этой подлой тихушницы? Когда мы с Ромкой вышли из здания районного суда уже бывшими супругами, он вдруг робко пригласил меня в ближайшее кафе, где и состоялся наш единственный нормальный разговор за последние несколько месяцев. Мы выяснили, что моя «обожаемая» свекровь такого наплела своему сыну, что я бы тоже развелась с эдакой стервой, как я. Выяснить-то мы выяснили, но обида друг на друга так глубоко сидела в наших сердцах, что разобраться во всем тогда мы были не в состоянии. Требовалось время. Это сейчас я очень хорошо представляю, как необходимо было себя вести с Натальей Сергеевной. В своих ночных раздумьях я вдоволь намахалась кулаками после драки.
Судя по всему, Ромка тоже продолжал любить меня. Об этом свидетельствовал, хотя бы, его уход от мамочки в свою собственную, купленную на свои деньги, квартиру. А еще, его регулярные звонки на все известные и неизвестные мне праздники. Я понемногу склонялась к мысли, что наше с ним будущее не безнадежно. Я буду рада, если моя мысль обретет реальное воплощение. Глупая женская гордость не позволяет дать волю чувствам, но я его очень люблю.
Скрасить мои послеразводные страдания помогла Ольга, которая, как по заказу, появилась в нашей с братом жизни.
Степка, получив высшее образование, вознамерился стать офицером отряда ОМОН, что у него, к моему великому удивлению, получилось. Не знаю, какие пороги он обивал и в какие кабинеты стучался, но вскоре ему было присвоено звание лейтенанта. Должность его в отряде была какая-то заковыристая и обязанности для меня были совсем непонятные. Его могли поднять среди ночи и продержать в расположении отряда трое суток подряд, почти на осадном положении. Могли отправить с группой ОМОНовцев на проверку рынков или на охрану стадиона во время какого-нибудь многолюдного матча, где болельщики только и ждали момента, чтобы покидать друг в друга стульями с трибун и подраться.
Вот в одном из рейдов по Центральному рынку он и познакомился с Ольгой. Та уже почти была готова стать жертвой «лохотронщиков», обступивших ее плотным кольцом и предвкушающих легкую добычу. Это сейчас на всех рынках объявляют по громкой связи, что «игроки», мягко говоря, люди нехорошие и отберут у вас честно заработанные денежки. Тогда такого не было.
Степан с ребятами распугал «лохотронщиков» и с удовольствием разъяснил симпатичной длинноногой девушке, чем ей грозила ее беспечность. Ольга оценила армейский юмор моего брата и согласилась познакомиться с его сестрой, то есть, со мной. Ее появление в нашем доме было просто-таки спасением для моей измученной разводом души. Ольга оказалась веселой и компанейской девицей, ровесницей моего брата. Жила она с матерью в небольшой двухкомнатной квартире, по счастью, недалеко от нас. Захаживала к нам часто и стала почти членом нашей семьи. Ее мама была очаровательной женщиной, понимающей жизнь своей дочери и полюбившей нашего Степку, если не как сына, то, как будущего зятя.
Разговоры об их свадьбе велись уже почти в открытую и я предвкушала приятные хлопоты. Но началась война в Чечне. Как бы ее не называли военные – вооруженный конфликт, боевая операция или еще как-нибудь, для женщин, провожающих в Чечню своих мужчин, это была война во всем ее кошмарном обличии. Но, Бог милостив, и мы стоим на летном поле, дожидаясь самолета с нашим Степкой, живым и невредимым.