– Неладное, совсем неладное деется, – пробормотал Никифор. – Что-то грядет, а что – не разобрать, недостает силушки-то. Эх, Аким, говорил я – тебе надобно было ехать.
– Дядя Никифор?
– Пойдем-ка, брат, в шатер, обмозгуем все хорошенько, – Никифор хлопнул Мишу по плечу, и у того чуть все блины обратно не вылетели. Лавка под ним жалостно затрещала.
Глава шестая
Гарри Торнфельду было страшно, и он совсем этого не стыдился. Любому нормальному человеку будет страшно, если он стоит в пещере на глубине ста с лишним метров на берегу подземного озера, а на его глазах разворачивается колдовской ритуал.
«Эх, Гарри, где-то очень давно ты не на ту дорожку свернул, – подумал он. – Когда? В Конго? В Анголе? Когда ты из бравого морского пехотинца, склонного к нарушению субординации, превратился в наемника? А может, еще раньше, в школе, там, где было это – «Глубже макай его, Гарри, вытряси из этого сосунка все до последнего пенни!»? Сказал бы кто тогда, может, и двинулся бы в другую сторону.
Теперь уж поздно, стой где стоишь, потому что сойдешь с места – и погибнешь. Нет выхода со службы Фреймуса, и слишком много крови на руках, они у тебя черные, Гарри, посмотри…»
Торнфельд встряхнулся. Что за ересь в голову лезет! Камень давит, воздух холоден, от воды встает пар, курится в молочном свете, каким прожекторы заливают озеро.
Там, на острове посреди озера, шесть фигур. Слепцы качаются, что-то бормочут – в тишине пещеры слышен каждый звук, но смысла их слов не разобрать, чему Гарри только рад. Там же и Фреймус, он стоит на камне босыми ногами, и от них пар поднимается еще гуще – словно огонь горит в его теле.
Рядом переминается Кристофер. Этот человек все больше раздражал Торнфельда. Поодаль застыл Адонис Блэквуд, он смотрит на колдуна, и чистый восторг плещется в его глазах. Откуда Фреймус вытащил этого парня? Совсем щенок, такому место в молодежном лагере, а не во главе проекта «Чертог». А ведь верно, уж не из «Утренней звезды» ли этот молодец? Один из выпускников, птенец гнезда Фреймуса, – чем он их вскормил, какой напоил отравой?
Слепцы заголосили громче, вода в озере взволновалась, волны ударили в камень, и Гарри поспешно отступил.
Голоса сплетались, бились о свод, падали вниз, отражались от воды и облетали пещеру по кругу, чтобы снова вернуться в хоровод выкриков и восклицаний. Постепенно они выстраивались в дикой, хаотичной гармонии, и все чаще билась там одна фраза, изгибалась, как безглазая гусеница, гремела в изломанные стены: Гвин ап Нудд, Гвин ап нудд, Гвин ап Нудд. Прожектора погасли, ослепшим глазам не было больше пищи – только крики, только вопль измученных тел носился во тьме, как дух безвидный до времени творения.
Над ухом сопел Кристофер Хойл.
Торнфельд не выдержал, обернулся, чтобы ткнуть этого червяка…
Свет вставал над развалинами Каэр Сиди, призрачный, словно камни этих руин отдавали лунное сияние, которое когда-то впитали камни замка Гвин ап Нудда.
Хор смолк, липкую холодную темноту расколола вспышка, над островом будто склонила лик ущербная луна, огромная сверкающая серебром дуга прокинулась от края до края озера и все больше надвигалась, внутри нее толпились тени, клубился сверкающий туман…
– Повелитель! – сильный голос Фреймуса без труда долетал до берега. – От тебя нет вестей, повелитель. Все, что мы задумали, увенчалось успехом. С помощью твоего дара я создал миньонов! Наша сила растет, очень скоро я добуду последнюю печать, и тогда Врата Фейри распахнутся. Дикая Охота вновь понесется по миру, и теперь эта скачка продлится вечно, весь мир будет скакать с тобой, повелитель!
Из тумана проступила фигура всадника на черном коне с пылающими углями глазами. Два пса бежали по бокам – бледные тени с багровыми глазами. Всадник навис над колдуном, облик его становился все четче: вот проявились доспехи, на голове воздвигся стальной шлем с загнутыми полями, лицо всадника было черно, будто обожженная головня.
Всадник склонился ниже, рука его скользнула к бедру, в ней сверкнул меч …
Адонис закричал, нет – он выдал дикий посвист, разорвавший туман, сорвал перчатки, и в руках его заворочался алый огонь. Он выбросил узкий игольный луч, ударил в камень перед всадником. Конь встал на дыбы, издавая беззвучное ржание.
Черный клинок всадника миновал Фреймуса, столкнулся с алой иглой и отлетел прочь, озаренный злыми искрами. Колдун прыжком отлетел назад.