Впервые я представила, какой кошмар бы начался, выстави кто-то мою личную трагедию на всеобщее обозрение. Сколько посторонних людей посчитало бы себя вправе меня раскритиковать. Представляю их комментарии. «Будь она посимпатичнее, Джастин бы ее не бросил». «Она слишком увлеклась учебой, уделяла ему мало времени, вот он и ушел». «Да она спорт забросила, а такому парню нужна девушка постройнее». «Вот же дурочка наивная, думала, это навсегда».
Тяжело, наверное, пришлось Джейку — наблюдать, как его жизнь рушится под голодными взорами публики, которая не поддержит, а лишь потребует еще.
Поэтому когда я после смены зашла на кухню и увидела, как он драит поднос, а сам окутан одиночеством, будто коконом, то решила с ним заговорить. Разбить лед между нами. Не знаю, почему при этом у меня слегка дрожали руки.
Похоже, он изрядно удивился, когда я предложила пропустить по стаканчику. На миг мне стало страшно, что Джейк откажет, но легкая улыбка, что появилась на его губах, меня успокоила. Что-то в глубине души мне подсказывает: стоит потрудиться и открыть те его грани, которые он согласится показать.
Джейк
Я сижу за одним из столиков снаружи ресторана. Обычно оживленная улица перед пиццерией сейчас выглядит как декорация для вестерна: стоит мертвая тишина. Довольно странно для пятничного вечера. Мы закрываемся в одиннадцать часов по будням и еще позже по выходным, в зависимости от количества клиентов, покидающих бары, расположенные дальше по улице. Так что я не знаю точно, который час. Я больше не таскаю с собой телефон. Слишком много искушений в пределах досягаемости, слишком много отвлекающих факторов, слишком много вещей из моей прошлой жизни. Мне нравится проводить дни без мобильного. Такое ощущение, будто я вернулся на двадцать лет назад, в начало нулевых. Тот мир нельзя назвать идеальным, зато тогда было меньше вероятности пережить публичное бичевание.
Эмили присоединяется ко мне, мешая потоку едких мыслей снова закрутиться в моей голове. Она протягивает мне банку. Я делаю большой глоток, наслаждаясь свежестью «Спрайта». Только сейчас понимаю, как меня мучит жажда. Я пью слишком быстро и закашливаюсь, как мальчишка, торопящийся допить свое первое пиво. Эмили улыбается.
— Осторожней, вдруг в голову ударит, — полусерьезно говорит она.
— Бывало и похуже. — Я говорю это в шутку, но вижу, как она колеблется, прежде чем ответить:
— Не сомневаюсь.
Судя по всему, так Эмили дает понять, что в курсе общеизвестных деталей моей жизни. Иронично, как люди считают, будто знают кого-то, раз прочитали о нем десяток статей. Я молчу, потому что Эмили не заслуживает моего презрения и потому что не желаю обсуждать те мутные области своего существования, о которых она понятия не имеет. Пока Эмили делает свой глоток, я вдруг спрашиваю:
— Что, больше меня не ненавидишь?
Она давится и несколько минут откашливается, прежде чем у нее получается отдышаться.
— Осторожней, вдруг в голову ударит, — возвращаю ей ее фразу.
Эмили весело смотрит на меня. Та-ак, а у лисички все же есть чувство юмора. Приятное открытие.
— Чтоб ты знал — я тебя не ненавидела.
— А чего тогда игнорировала?
— И не игнорировала. Присматривалась.
— Зачем?
Она делает глубокий вдох и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.
— Чтобы понять, что ты делаешь здесь, в пиццерии. Скажем так, я скептически отнеслась к твоему выбору работы.
— То есть в глубине души ты меня осуждаешь?
— А это не синоним «оценивать»?
— Нет, судят обычно с негативным оттенком.
Чувствую, она собирается защищаться, но потом выпрямляется и видит по моему лицу, что я ее подначиваю. Тогда губы Эмили расплываются в широкой улыбке, обнажая небольшую щель между передними зубами. Прекрасная улыбка, она буквально освещает лицо лисички.
— Ник — большой друг нашей семьи, — наконец поясняет она. — Мне хотелось удостовериться, что он не ошибся на твой счет. Но не думай, будто ты такой особенный, я ко всем незнакомцам отношусь с подозрением.
— Я вовсе не особенный, это факт.
Еще одна улыбка. Я молча ей любуюсь, а затем прибавляю:
— И что склонило чашу весов в мою пользу?
Эмили задумчиво меня рассматривает.
— Мне показалось, ты всерьез отнесся к работе. Затем я сказала себе, что это не мое дело, почему ты здесь оказался, видимо, на то есть причины, и они не обязательно плохие. Ну а когда я увидела, как ты стоишь у мойки, бледный, как смерть, то захотела тебе помочь. Решила, тебе освежиться не помешает.