— Не уверен, что «Спрайт» настолько полезен, но все равно спасибо.
— Вообще-то я тебе тогда пиво предложила. Было бы лучше.
— Как сказать…
Она смотрит на банку в моей руке, потом снова мне в глаза.
— Черт, прости, я не подумала об алкоголе.
— Мы почти чужие, откуда тебе знать, что мне можно, что нельзя. Хотя я… публичная личность.
— Точно. Хотя это странно, да?
— Что?
— Что мы чужие, но я все равно что-то знаю о твоей жизни.
— Вряд ли что-то существенное.
— Верно. Только сплетни. Ты понял, о чем я.
— Да уж. Интересно было?
— Ну так, наполовину. В интернете особо выбора нет. Видишь заголовок, переходишь по ссылке, а везде примерно одно и то же.
— И что ты прочла?
— Самое основное.
Она колеблется. Наверное, вспомнила содержание статей и поняла, что наш разговор рискует стать ужасно неловким. Договариваю вместо нее:
— «После смерти квебекского режиссера Матье Суррея его брат Джейк влип в публичный скандал»; «Джейк Суррей: От света к тьме»; «Джейк Суррей попал в ад наркозависимости: выберется ли он из него?»; «Джейк Суррей неожиданно обнаруживает в себе талант посудомойщика…»
Эмили тихо смеется.
— Ладно, последнее я еще не читала.
— Честно говоря, я это прямо сейчас выдумал.
— Какая жалость, а мне так интересно стало.
Ее смесь искренности и юмора будоражит, в хорошем смысле. Эмили выбивает меня из колеи, потому что реагирует именно так, как нужно, не пытаясь мне угодить. В те времена, когда я купался в любви публики, столько людей пытались приблизиться ко мне. Каждый хотел урвать кусочек славы. Эмили же сама по себе. Говорить с ней просто, естественно, она как глоток свежего воздуха в моем затхлом мире. Мы допиваем наш «Спрайт» в тишине. Говорят, молчать в компании незнакомца тяжело. Что касается меня, то я предпочитаю тишину с Эмили, с той, в которой не расцветают мои мрачные мысли. Мой внутренний сад сегодня пуст. Меня ничто не мучает, и я наконец отдыхаю.
Эмили
В субботу утром раздается стук в дверь. Мама еще спит: она никогда не упускает возможности поваляться в кровати в выходные. Иду открывать прямо в пижамных шортах и футболке. Даже не утруждаюсь надеть лифчик, но не потому, что мне все равно, как я выгляжу, или я такая феминистка, просто уже знаю, кто это может быть.
Оливия стоит на пороге и неодобрительно смотрит на меня поверх солнечных очков. Кожа загорела под испанским солнцем, прямые черные волосы обрамляют лицо, будто две шелковые занавески. На губах у нее яркая помада, хотя сегодня субботнее утро, и я единственный человек, с которым она собирается увидеться. Подруга как всегда идеальна.
— А, так ты не умерла? Ну отлично, тогда я пойду, — едко говорит она и разворачивается на каблуках.
У нее в руках два стаканчика с кофе, она злится на меня не меньше, чем я на нее, но видно, что уходить подруга на самом деле не хочет. И все равно я инстинктивно ловлю ее за руку.
— Стой, стой. Заходи.
— А, ты все-таки хочешь поговорить? И мне, чтобы ты отозвалась, непременно нужно было нестись сюда?
— Не драматизируй, я же отвечала.
— Едва ли. Да, Оливия. Нет, Оливия. Полслова там, полслова тут, ок, пока. Элиана говорит, ты вообще в затворницу превратилась. На звонки не отвечаешь. Черт, Эми, я правда волновалась.
Я вздыхаю. Подруга мне искренне сочувствует, но вынуждена тормошить ради очистки совести. Оливия знает меня лучше, чем я себя, и наверняка понимает, что открыть душу мне хотелось только при личной встрече.
Она моя самая давняя подруга, дочь лучшей подруги моей матери. Еще с детства мы привыкли проводить время вместе, хотя в то время еще не сближались. Но затем в первый год учебы она толкнула Джонатана Лэндри на школьном дворе за то, что он смеялся над моими рыжими волосами, и мы подружились навек.
Оливия неизменно защищала меня и всегда готова была выслушать. Затем, однажды, уже ей самой потребовалось кому-то выговориться. Это было летом перед нашим шестым классом. Мы возвращались с вечеринки у бассейна в доме того самого Джонатана, которого теперь считали красивым и милым — как это бывает, когда становишься старше и понимаешь, что в маленьком городке выбор у тебя ограничен. Оливия поцеловала его во время игры «правда или действие». Я на тот момент еще ни с кем не целовалась, поэтому не могла дождаться, когда же подруга в подробностях расскажет мне, как это было.