Привычка… У любого человека есть привычки: одни выпивают, другие употребляют наркотики, третьи громко разговаривают в компании, перебивая всех оппонентов, четвертые закидывают голову назад, когда смеются, пятые грызут ногти. Многие даже не замечают за собой этих, казалось бы, мелочей. Но мне приходится фиксировать каждое действие, отозвавшееся в голове легким зудом памяти.
Это произошло, когда мне исполнилось двадцать три. Тогда я жила на первом уровне мегаполиса, училась в университете и подрабатывала помощником механика по локализации уровней. В целом я была счастлива: на выходные ездила к отцу с матерью за город, будни проводила с молодым человеком.
С Аргоном мы познакомились в стенах университета, он учился на факультете программирования и подавал большие надежды, а после окончания получил приглашение в Memoriae Inc. Мы даже хотели пожениться, подали заявку в Дом Семьи, стали подбирать жилье на втором, более безопасном, уровне, задумывались о детях и будущем.
А потом я стала одной из ста. Такова была статистика пострадавших от болезни кратковременной памяти или, как ее называют медики из Дома Здоровья, синдрома Браунфилда. С двадцатого июня две тысячи сто пятидесятого года моя жизнь изменилась, остановилась на месте. Заметив, что я в четвертый раз чищу плиту, Аргон потащил меня в Дом Здоровья. По дороге я несколько раз спрашивала, куда мы направляемся, не понимая, почему у него такое обеспокоенное выражение лица.
— Рубцовая ткань, на которую произошло сильное воздействие неясного характера, препятствует преобразованию кратковременной памяти в долговременную, — произнес тогда доктор, пластиковой указкой тыча в цветную сканограмму. Было видно, что все это ему приходилось рассказывать уже не раз. — Все воспоминания до болезни сохранятся, но последующие будут периодически стираться. Часть мозга атрофировалась и не может полноценно взаимодействовать с остальными отделами.
— А… какой процент излечившихся? — хрипло поинтересовался Аргон, крепко сжимая мою руку.
— Перспектива улучшения состояния маловероятна, один к миллиону, — покачал головой доктор. — Можно лишь увеличить сроки кратковременной памяти. Витамины группы В, свежий воздух, возможное переселение на третий уровень, постоянная забота, напоминания, специальные упражнения. Впрочем, в памятке вы можете найти более подробную информацию. Думаю, вам известно, что такая болезнь уже не новость — целый социальный класс…
Воспоминания о том дне ровным почерком выведены у меня в блокноте. Единственная возможность полноценно помнить все события, произошедшие со мной с двадцатого июня. Кто-то из нас, забывашек, пользуется голосовыми браслетами, другие передвигаются лишь с доверенным опекуном, некоторые снимают видео о прошедшем дне. А я? Я по старинке строчу в блокноте, благо воспоминание о самой болезни закрепилось в моем сознании еще с детства. На уроках в первом классе в обязательную программу входило изучение синдрома Браунфилда. Если вдруг с учениками это приключится, то по тату они смогут определить болезнь. Боюсь даже предположить, сколько раз по моей спине пробегал холодок ужаса, когда я обнаруживала у себя на руке татуировку голубя, расправившего крылья, на одном из которых было красивым почерком выведено: «10 минут».
Пролистав блокнот до закладки «Аргон», я второй раз за отведенное время перечитываю собственные утерянные воспоминания.
После известия он плакал. Бессильно и безнадежно. Мы поехали в маркет, где продавались вещи для потерявших память, в народе — забывашек. Узнав мое время, продавец посоветовал взять голосовой браслет для восстановления памяти. В настройках можно было установить таймер, тогда по истечении указанного срока включалось аудио-воспроизведение ключевых событий. Я отказалась, заявив, что не хочу, чтобы все в округе слышали подробности моей жизни. Вместо него взяла девчачий брелок, на который после записала адрес, и длинный узкий электронный блокнот, ключевые номера страниц которого также надиктовала лупоглазому мишке.
Надо отдать Аргону должное: он ответственно сходил со мной в Дом Регистрации, подал заявку на переселение на третий уровень, помог мне систематизировать записи, сделать необходимые аудио, собрать вещи. Но целый уровень с живущими на нем забывашками, видимо, выбил его из колеи. Сектор мегаполиса, где нет общественного транспорта, машин, высоток. Словно несколько улиц окружили мягкими стенами, наподобие тех, что устанавливают в палатах психбольных. Здесь живут люди, способные забывать каждую пару минут, а есть и те, кто целый день бережет собственные воспоминания. Зрительно не помню ни одного из них, но в блокноте лежит фотопластинка, на которой я со смехом приобнимаю девушку с пышными кудрями и живыми глазами. На крыле голубя на ее руке выведено «49 мин». На обратной стороне карточки написано: «веселая Агнесс». Видимо, она является моей подругой, если сама сможет это вспомнить, если придала значение нашей встрече и сделала куда-нибудь запись. К сожалению, заводить друзей в таком состоянии невозможно, а старые постепенно ушли из моей жизни, узнав о болезни. Каждый из них клялся: «Мы будем с тобой до конца, мы расширим твой диапазон памяти до нескольких дней! А там, может, и станешь одной из редких излечившихся, чем черт не шутит?!» Но каждый из них уходил, как только понимал, что нет никакого прогресса. Стабильное состояние не устраивало никого.