Аккуратно вырываю страницу с новостью о смерти, сердце предательски колет, но скоро все закончится. Совсем скоро.
Убираю блокнот в сумку. Вдыхаю прохладный воздух, закрываю глаза.
Всего лишь шагнуть вперед — сложно ли это? Лишь крохотный шаг в вечность, где не надо будет вздрагивать от пиканья плюшевого мишки, где не надо будет перечитывать, где не надо будет марать бумагу несложившейся памятью.
К черту…
Срываю сумку и кидаю ее вслед за разлетевшимися записями. Голова кружится, но упрямо держусь на ногах. О чем я забыла подумать? Что меня может остановить? Кажется, ничего…
Время… пришло?
Тонкий протяжный писк заставляет сердце замереть от ужаса. Неужели опоздала?
На мгновение подаюсь вперед, но мешают низкие перила.
Свет, вспышка, легкое щекотание в районе висков… Что я тут делаю?
***
Чертов охранник, показалось ему, видите ли, что на крыше кто-то есть. Камеры ему, значит, сообщили. Ну вышел человек свежим воздухом подышать, что в этом такого?
Да и вообще, в мои обязанности входит лишь поддержание исправности вентиляционной системы и отслеживание работы роботов-уборщиков, с какого это перепугу я должен идти и проверять, кто там забавляется на крыше?!
Кляня охранника всеми словами, открываю дверь. Возле поручней у самого края стоит красивая девушка с длинными темными волосами, лет двадцати пяти, зареванная и напряженно разглядывающая руки.
— Что ты тут делаешь? — рявкаю я. Кому охота подрываться ночью с постели ради какой-то дуры, пожелавшей посмотреть на звезды и помечтать об астронавтах.
— Я… Я не знаю, — с надрывом ответила девушка и снова зарыдала.
Забывашка?.. Сердце екнуло от воспоминаний.
— Сколько у тебя минут?
— Написано, что десять… — всхлипывает она. — Надо позвонить Аргону, родителям… Какой сейчас год?
— Пятнадцатое августа две тысячи сто пятидесятого, — на мгновение задумавшись, отвечаю я. Как могла на этом уровне оказаться забывашка?.. Хотя о чем это я? Сам когда-то точно так же стоял на крыше, мечтая поставить точку в каждом голосовом воспоминании. Десять минут… Мало. Мне повезло больше, у меня было двадцать три. — Блокнот, браслет, видео? Что-нибудь с собой есть?
Девушка растеряно хлопает себя по бокам в поисках карманов. Осматривает пол под ногами и вновь громко всхлипывает.
— Пойдем, — вздыхаю я, принимая решение. — Будем начинать новую жизнь.
— Но Аргон, родители… — неуверенно произносит она, семеня ко мне.
— Забудь, — серьезно отвечаю я. — Если хочешь излечиться.
Фрагонамия
«Патетика расцветает во времена, когда все становится пародией».
Юрий Базылев
«Сатира никогда не пройдет по конкурсу. В жюри сидят её объекты».
Ежи Лец
— Как, говоришь, тебя зовут? — уже в который раз спросил мужчина, глядя одновременно и на меня, и сквозь.
Если бы не розовая майка со стразами, едва прикрывающая выпирающее пузо, не синие леггинсы с кожаными вставками и не куцый засаленный хвостик на макушке, я бы подумал, что он НПС. Но такого желания выделиться за пустым кодом раньше не замечалось.
— Адж, просто Адж, — сухо повторил я.
Воздух вокруг не представившегося субъекта едва заметно искрился — видимо, он так и не определился с локацией постоянного проживания. Отсюда и заторможенность, и смещение парадигмы восприятия вирт-реальности, и странный, даже для этой местности, внешний вид.
— И чо ты от меня хочешь, Аджпростоадж? — криво усмехнулся субъект.
— Я представитель «Глубалинко», — привычно повторил я, — наша компания ввела несколько новых подходящих для постоянного проживания локаций.
— И чо? Мне и тут збсь, — он пожал плечами.
— Моя задача заключается в поиске затерянных локаций, я уполномочен сделать коммерческое предложение их жителям. После того как в вирт-реальности приняли Конвенцию о запрете локаций, действующих вопреки физическим законам, большую часть жителей приходится самостоятельно оповещать о подобных нарушениях.