Вот только подумайте, а что, если мысль и правда материальна?
Что бы было, если бы Лилия Михайловна не вешала ярлык алкоголика на Ивана? Не внушала бы Вселенной, какая истеричка Ирина (игравшая при этом незавидную роль брошенной всеми матери-одиночки?)
И что бы чувствовала Ирина, знавшая, что подруги, убеждающие ее в греховности аборта, за спиной обсуждают ее незавидную долю и наверняка съехавшую крышу? Что бы было, если бы сама мать верила в дочь, а не считала ее огрызком, будущей наркоманкой и проституткой?
И что бы случилось с самим Иваном, не получи он в голову порцию живой мысли, не пожелай он Лилии Михайловне везде успеть? Взять ноги в руки?
Хотя имею ли право Я(!) судить их всех? И себя в том числе? Отнюдь нет. Я всего лишь живая Мысль, назойливой мухой жужжащая по комнате и ищущая благодатную взрыхленную площадку для посадки.
А вы? А вы сами творцы собственной судьбы.
С любовью всем и каждому.
[1] Группа ученых, работающих в проекте EXO, на конференции в Мюнхене обнародовала результаты измерений периода полураспада одного из изотопов ксенона — ксенона-136 — по типу двунейтринного двойного бета-распада. Как оказалось, этот процесс занимает 2,11*10^21 лет.
Блики старой пленки
Маркус с интересом разглядывал оставленный прошлыми жильцами хлам. Трепетно прошелся пальцами по старинному трубчатому телевизору, проводя тонкую линию на слое скопившейся за годы пыли. Нажал на звонок стоящего рядом велосипеда, отчего сам же и вздрогнул. Засмеялся. Сдув с небрежно брошенной книги прах памяти и долгих лет, придирчиво осмотрел обложку. Оказалось, что это не книга, а альбом для фотографий, в котором, как ни странно, не было ни единой карточки. Снимки неровными стопками были разбросаны по чердаку.
Словно кто-то не захотел смешивать все фотографии в одну кучу, оставив их на самом видном месте.
Громко чихнув, Маркус решил открыть окно и впустить теплый летний воздух в затхлое помещение. Он купил дом, чтобы сбежать от городской суеты, побыть наедине с природой. Обсуждая с риэлторами возможные варианты, Маркус тут же зацепился за этот, лишь взглянув на фотографию: двухэтажный деревянный дом с голубоватыми, потрескавшимися от старости, проседающими ставнями, высокой черепичной крышей, небольшой верандой и широкими мягкими качелями с замысловатыми китайскими иероглифами.
—Дом требует ремонта, — честно сознался тогда риэлтор. — Новой мебели, покраски. Да и стоит он многим меньше, чем вы предложили.
— Вы просто хотите оставить себе столь лакомый кусочек, — пошутил Маркус.
— Да кому эта рухлядь нужна? Три года уже продать не могу, — не удержался риэлтор, но тут же прикусил язык. — Но вы правы, там есть определенная романтика. Да и места неплохие. Птички, свежий воздух... Все как вы и хотели! Вдохновение попрет, только успевайте записывать!
Маркус поморщился. Муза покинула его лет пять назад, и он не смог написать ни строчки. Его агент перепробовал все, чтобы вернуть писателю вдохновение: возил в Вегас, к горам, таскал на органные концерты, даже купил граммофон и печатную машинку, в надежде, что старинный антураж повлияет на вдохновение сильнее, чем работа на новомодных гаджетах. Тщетно. Фанаты на форумах буйствовали, требовали новых книг, телефон разрывался, почта ломилась от писем, но Маркус просто не мог. Как отрезало. Ни одной зрелой идеи, ни одной зацепки, ни одного персонажа в голове, даже самого захудалого и неинтересного. Поклонники со временем угомонились, агент ушел к более перспективному писателю, а Маркус жил весьма однообразно, да еще и с клеймом исписавшегося автора, в небольшой квартирке в центре города на двадцать пятом этаже.
Возвращаясь однажды с ежевечерней прогулки по суматошным улицам, Маркус заметил пожилую женщину, сидящую на измазанной картонке и читающую им же написанный роман, завернутый в яркую глянцевую обложку. Подол длинной синей юбки бродяжки валялся на грязном асфальте, оголяя ноги в красных колготках. Золотистая потертая ветровка выглядела бы модно, если бы не ошметки грязи неясного происхождения, налипшие на рукава. О природе ее Маркус старался не задумываться, потому что его почти тошнило от амбре, бьющего от женщины на нескольких метров. Что-то внутри екнуло, захотелось запечатлеть ее образ на бумаге, отыгрывая на клавиатуре симфонию букв.