— Захотелось, — она поджала губы и передернула плечами. А вот жест знакомый, она так часто делала, когда была мною недовольна. — Так зачем ты тут?
— У тебя не завалялось таблетки «Сонлакса»?
— Нет, — усмехнулась. — Это все?
— Нет, — ответил я и замолчал. Просто изучал девушку взглядом. Смог бы я смотреть на это изо дня в день на протяжении пяти лет? Эти спутанные сальные волосы, серые глаза, тонкие губы? На забавную морщинку между строгих бровей. А смог бы, если бы знал, что она всегда будет видеть меня как минимум симпатичным, а мне придется довольствоваться этим? Нет. Не смог бы. А она смогла.
И это осознание болью полоснуло по сердцу. Нет, я все еще не понимал — почему она к этому пришла? Зачем погрузила свой идеальный мир в серые тона.
— Теперь я знаю, что ты имела в виду, когда говорила, что мы смотрим на мир по-разному, — выдал я внезапно для самого себя. — Но ты ошиблась. Дело не во взгляде, а в том, что внутри.
— Ты прав, — она улыбнулась. — Просто я слишком поздно поняла, что внутри тебя только Кругозориус.
— Неправда! — я сжал кулаки, совсем как в детстве.
— Ларсон, за эти пять лет ты ни разу не задался вопросом, какая я настоящая, — она хмыкнула и скрестила руки на груди. — И это говорит не о моем внешнем виде, не о широкой душе, не об остром уме. А о том, что ты даже не захотел узнать!
— Но зачем?! От того, что у тебя каждую неделю сменялся размер задницы или цвет волос, суть-то не менялась! — заспорил я. — Я полюбил тебя не за внешность, это и без Кругозориуса ясно. А ты так самодовольно говоришь о том, что воспринимаешь реальность такой, какая она есть, но зачем?! Я даже и предположить не мог, что кто-то будет гордиться тем, что живет «реальной» жизнью, когда самое реальное в этом мире — человек, его образ мышления, взгляды и внутренняя философия. Человек, а не декорации для его комфортного проживания. Ты хоть сама понимаешь, что из нас двоих именно ты зациклилась на внешности?
Она смотрела на меня непонимающим взглядом, и я добил:
— Ты просто себя накрутила, — поморщился. — Еще и абсолютно не по делу.
— А ты, видимо, недокрутил, — выплюнула она. — Уходи. «Сонлакса» у меня нет.
Дверь захлопнулась в тот же момент. Абсолютно серая, безликая дверь. Скучная и бесцветная. Такая же, как и само слово «се-рый».
«Входящее сообщение от администрации», — в правом верхнем углу.
«До окончания перезагрузки осталось 3…
2…
1…
С возвращением в идеальный мир! Для бодрости рекомендуем кофе “Хайткофе”. При использовании промокода zadrali скидка в супермаркетах “Разилла” 15%.
С уважением,
Административный центр Кругозориуса».
В глазах на мгновение потемнело. Но когда зрение вернулось, на двери Фэй расцвел пион. Мир приобрел яркие цвета. Сервера вернулись к привычному режиму работы, а значит, и жизнь вернется на круги своя. Без Фэй. Ну и в задницу.
Для того чтобы начать ценить собственный идеальный мир еще сильнее, стоит иногда осуществить перезагрузку.
Университет
— Дариан! Выручай! — в полупустую аудиторию ввалился Зак. — Не хватает всего какой-то десятки для допуска к экзам!
Дариан отвлекся от плоской проекции графиков, задрал рукав рубашки и закрыл базовые окна на зеркальном циферблате, плотно прилегающем к руке. По экрану тут же запрыгали цифры 568.
— Да не вопрос, — темноволосый парень широко улыбнулся. — Десять?
— Восемнадцать, — потупив взгляд, ответил Зак.
— Лови, — произнес Дариан, вводя запрос. — Оформлю как помощь к экзаменам.
— Я? Тебе? С экзаменом? — хмыкнул Зак. — Все сразу же поймут, что ты мне просто так перечислил. Спасибо огромное, очень выручил!
— Ерунда, ты хорошо поработал в семестре, — кивнул Дариан, возвращаясь к графикам.
Потеря восемнадцати позиций не была для Дариана болезненной, его баллов с лихвой хватало для перехода на следующий курс. Зак же не дотягивал до необходимого минимума, чтобы получить допуск к экзаменам.
В течение каждого семестра он прогуливал пары: вывозил девушек на орбиту, пьянствовал в общаге, баловался легкими виртуальными наркотиками. И к концу пытался наверстать, набрать необходимое количество баллов. Но из раза в раз, как бы ни старался парень, приходилось просить о помощи Дариана. Друг ни разу не отказал, в то время как остальные запросто могли покрутить пальцем у виска.