***
Запись от первого дня второй команды. Командир — Дилан Морган.
Сразу после пробуждения мне сообщили, что на корабле произошло пополнение. Кошка нашего главного инженера Ларисы Тай родила пятерых котят. Двое из которых были белыми словно снег, а трое яркого рыжего окраса…
История одного короля
В дверь тихонько постучали. В просторные мрачные покои зашел пастор в темных, мерно покачивающихся в такт шагам одеждах. В его руках была толстая книга со священным писанием и темно-зеленые четки, которые являлись свидетельством принадлежности к Великой Церкви. В мирное время пасторы носили черные длинные сутаны, если в королевство приходила война — красные, в цвет крови, а если наступал траур для всего народа — синие. Пастор Валрид был облачен в синие одежды. Вполголоса нашептывая молитву, он прошел внутрь комнаты, где на возвышении располагалась широкая кровать.
— Ваше величество, — Валрид смиренно наклонил голову, приветствуя монаршую особу.
— Что, уже хороните меня? — раздалась хриплая насмешка, за которой последовал надрывный кашель. На подушке появились кровавые пятна.
Король Дарк даже внимания на них не обратил, лишь стер рукой стекающую алую дорожку с губ. Выглядел он неважно: длинные полуседые волосы, спутавшись, разметались по плечам, под глазами залегли синяки, землистый цвет лишь подчеркнул усталость лица, обострив его черты. В глазах его величества застыла невыносимая печаль. Если бы пастор Валрид не встречался ранее с Дарком, ни за что на свете не признал бы в этом человеке короля богатейшей державы.
— А-а-а, я знаю, зачем ты пришел, — продолжил Дарк, принимая более удобную позу. Его руки были слабы, и король тут же рухнул на простыни, не выдержав своего веса. Пастор даже не шелохнулся: он прекрасно понимал, что, если сейчас поспешит на помощь, король лишь сильнее расстроится от осознания своей беспомощности. Валрид не хотел идти в королевскую опочивальню, потому что боялся разрушить в своей памяти образ сильного правителя, за которым готов был, не задумываясь, направиться куда угодно, но служение Великой Церкви обязывало исполнять завет Отца-проповедника.
— Ваше величество, не стоит, — выдавил пастор, с сожалением наблюдая, как некогда сильный мужчина пытается побороть слабость. — Я пришел, чтобы выслушать вашу исповедь. Быть может, вам нездоровится из-за того, что много скверного лежит на душе? Грех очерняет сильнее грязи в дождь.
Бросив отчаянные попытки сесть, король откинул голову назад и уставился в потолок. Спустя минуту размышлений он хрипло спросил:
— А ты готов услышать мою исповедь?
— Для Великой Церкви мы все едины, а она завещает нам слушать, слышать и отпускать, — заученно ответил пастор.
— Не то ты говоришь, — устало ответил Дарк. — Ты готов услышать исповедь без прикрас и стенаний? Исповедь кровавую и грязную, такую, какой я сам?
— Отец-проповедник говорил о том, что нет существа греховней, чем человек, но это не значит, что он не заслуживает отпущения.
— Ха! Ваш брат всегда говорит так завуалированно, так витиевато. А на незатейливый вопрос ответить просто не выходит? Ну да ладно, не нужно мне твое чертово «да». Я и без этого выскажусь. А ты слушай. Да отложи свои бестолковые книги, тут они тебе не помогут.
***
Я родился в семье герцога Дарланийского, но имел не меньше прав на престол, чем отпрыски бывшего короля. Как только я осознал, что во мне течет кровь великих правителей, убил каждого из королевской семьи, узурпируя власть. Отец был младше его величества на каких-то несколько минут, хотя мне всегда казалось, что повитуха попросту перепутала и королем был рожден именно мой отец.
Мне было семнадцать, но с мечом, как и с другим оружием, я уже обращался весьма умело. Старого правителя отравил слуга, подкупленный мною, королева скончалась от горя, не выдержало сердце, а когда их единственный сын осознал, кто стоит за смертью родителей, н вознамерился убить меня и бросил перчатку, вызывая на дуэль. Этот дурак даже не додумался натравить на меня стражу! В нем взыграла гордость! Но его кровь была недостаточно голубой, по мнению моего меча. Вот только отомстить он все равно сумел: пока наши клинки сливались в едином звучании, его прихвостни наведались в родное мое поместье и убили отца с матерью. Смерть за смерть, я полагаю, убийство за убийство.