Наступила звенящая тишина: мир будто замер, даже птицы не пели песни. Из бедра Нокихара хлестала кровь и торчал безжизненный хвост кимрам, что рефлекторно подергивался, причиняя мальчику большую боль.
— Хвост... Хвост ядовитый? — сглатывая поинтересовался Гаргон.
— Нет, — прошептал Нокихир, — но больно... Вытащи.
Гаргон аккуратно извлек хвост из тела Нокихара, чуть вздрагивая при громких выдохах раненого мальчика. Тот не мог себе позволить зарыдать при сыне вождя.
Из бедра текла кровь. Нохикар пытался остановить ее, зажав потуже полоску кожи, на которую обычно цеплял кинжал.
— Кто тебя научил так метать кинжалы? — немного погодя поинтересовался Гаргон.
— Сам научился, — буркнул Нокихар, мягко ступая на ногу, чтобы понять, насколько это больно.
— И меня научи, — почти приказал Гаргон.
— Ладно.
Спустя час оба мальчика вошли в поселение, показывая трофеи в виде двух безжизненных туш кимрам. В историю мальчиков никто не поверил. Все думали, что Гаргон сам убил обеих змей, а Нокихара просто пожалел и отдал ему свою. Однако испытание засчиталось пройдённым. А Нирами гордилась сыном, так же, как и вождь своим. Убить взрослую кимрам даже не каждый мужчина сможет, не то что маленькие дети.
Еще утром мальчиков было двадцать, а к вечеру четверо из них отправились на корм крокодилам. Трое попросту не вернулись в поселение.
Спустя семь лет
— Опять этот Бул, да? — уже окрепший голос Нокихара разлетелся по палахару.
Нимари сидела в углу и обрабатывала рану на своей щеке.
— Просто споткнулась, — мягко ответила мать.
— Врешь, — спокойно заметил Нокихар.
— Вру, — не стала отрицать Нимари, — но ты ничего не сможешь с этим поделать.
— Пока, — заметил значительно повзрослевший мальчик. Уже реже он возвращался домой покрытый ссадинами, не так часто ввязывался в драки. Но не потому, что свыкся со своим положением, а из-за того, что больше времени проводил в лесу с сыном вождя, о чем знали только сами друзья. Нокихар забыл на время о племени, но племя не забыло о нем. Все так же в него летели камни и грубые насмешки, но у него появился друг, а значит, любая проблема уже казалась не такой сложной.
— Завтра испытание... — начала мать, пытаясь завести разговор с насупившимся сыном. В тот момент он размышлял, какой кинжал лучше использовать, чтобы снять с Була кожу так, чтобы тот смог прочувствовать все с самого начала и до самого конца, не теряя сознания. Мальчик ненавидел его за ту боль, которую ученик Шамана причинил его матери.
— Знаю, — отвлёкся от размышлений Нокихар.
— Ты в последнее время стал замкнутым, совсем ничего не рассказываешь, — расстроено произнесла мать, откладывая заживляющие травы. — Что с тобой?
— Ничего, — просто ответил Нокихар, — Просто... Завтра действительно сложное испытание.
В день испытания племя, как всегда, отложило всю работу.
Раног, как и в прошлый раз, сидел на возвышении, исподлобья наблюдая за маленькими соплеменниками. Среди этих юных жителей племени был его сын, как две капли воды похожий на отца. Гаргон, как и всегда, держался гордо, но обособленно. Его готовили к тому, что мальчику придется когда-нибудь занять пост отца, стать вождем, посему он не ввязывался в потасовки среди ровесников, которые в последнее время случались все чаще.
Гаргон наблюдал, как Нокихар вышел из леса с матерью. Она старалась держаться вдали ото всех, не привлекать внимание, но буквально тут же на нее презрительно уставились. Нокихару, как и всегда, достались презрительные ругательства. Тот, высоко задрав подбородок, прошел мимо, но один из уже взрослых воинов подло подставил ему подножку, отчего мальчик споткнулся.
«Бжитхири безмозглые, — подумал Гаргон. — Что они все к нему привязались?!» Но, обратив внимание на предупреждающий взгляд отца, не стал вмешиваться. Раног догадывался, что его сын связался с небогорожденным, но не запрещал общаться с Нокихаром, просил лишь сохранить это втайне.
— В этом испытании, — громко начал Ракх, когда все мальчики выстроились в линию, — вам нужно убить акулу. Племя хочет, чтобы новоявленные мужчины могли добывать и защищать. А акула, как известно, одна из самых опасных противниц.