Что делать дальше? Как такому ублюдку, как он, сосуществовать с племенем? Что делать с Булом? Что будет с Гаргоном?
Из-за того, что Нокихар расслабился и погрузился в свои мысли, он пропустил неожиданное резкое движение со стороны поселения и уклонился в самый последний момент. Прилетевший кинжал ранил его в руку. Повинуясь инстинктам, рожденный под счастливой звездой вскочил и встал в стойку, различив в темноте быстро приближающийся силуэт.
— Ублюдок, — злобно выплюнул знакомый ненавистный голос.
Первые два выпада со стороны стремительно приблизившегося Ракха, помощника вождя, мужчина пропустил вскользь, обороняясь. Ему не верилось, что от слов тот перешел к делу. Ведь раньше он считал ниже своего достоинства поднимать руку на такого ублюдка. Встречные удары Нокихара никак не могли достичь цели, лишь несильно царапали противника. Но правое плечо и бедро рожденного под счастливой звездой уже были в крови.
— Пощади, ради Великого Гогда, пощади! — из паланхара шамана, который стоял на отшибе, вышла Нирами. Она стала свидетельницей того, как сражались Ракх и Нокихар.
— Пощади! Он ведь твой сын! Твоя плоть и кровь!
Нирами со всех ног бросилась к мужчинам, сцепившимся в смертельной хватке.
— Этот ублюдок не может быть моим сыном! Он позор моей чести и крови! Лишь когда я вырву его сердце и брошу в пасть крокодилу, я смогу спать спокойно!
Из-за пропущенного удара рукоятью в голову, Нокихар плохо слышал, что кричала бегущая навстречу мать. Все, что оставалось сделать мужчине, — это выставить кинжал вперед. Сил на оборону у того попросту не было, а Ракх с ненавистью в глазах бежал на рожденного под счастливой звездой. «Пусть я умру, но заберу этого бжитхири с собой», — последнее, о чем осмысленно подумал Нокихар, а потом все стало неважно, тело охватила легкость. Мужчина почувствовал заботливые теплые объятия, как в детстве. Кто-то словно укутал его в кошачью шкуру и прижал к груди.
«И так выглядит смерть? Но Шаман говорил о всепоглощающем свете...» — подумал Нокихар, после чего услышал приглушенный звук падающего тела, а потом еще один. Раскрыв глаза, он обнаружил мертвую мать, лежащую прямо у его ног.
Ракх скорчился чуть дальше, его бок был раскроен кинжалом Нокихара. Помощник вождя также был мертв. Яд кимрам, которым смазал свое оружие Нокихар перед испытанием, подействовал мгновенно, унося с собой жизнь второго человека в племени. Все это произошло в одно мгновение, но рожденному под счастливой звездой казалось, что миновала вечность. Лишь спустя несколько минут Нокихар понял, что произошло: когда он выставил кинжал, мать прикрыла сына своим телом. Из-за чего оружие Ракха вспороло ее грудь, а острие с ядом кимрам Нокихара задело помощника вождя.
— В последнее время Великий Гогд забирает все больше людей, — услышал Нокихар голос вождя позади. Тот, неспешно шагая, приближался к мужчине, держащему на руках тело матери. — Думаю, что так и должно было произойти...
— Нет, не должно, — Нокихар говорил скорее себе, плохо понимая, откуда взялся вождь.
— Ты совершил великий путь и очень близок к заветной цели.
— Я не понимаю...
— Видишь это высокое дерево? Представь, что то, к чему ты стремился всю жизнь, на самой верхушке. Ты карабкался, падал, порывы ветра сбрасывали твое тело, но наконец ты стал ближе к своей цели. Осталось только протянуть руку.
— И все равно не понимаю, — глухо ответил Нокихар, вспоминая об их последней ссоре с матерью.
— Я ведь тоже был небогорожденным. Ловил камни в спину, выслушивал насмешки ровесников. Мою мать забили камнями, когда мне было десять. К тому моменту я уже научился охотиться, добывать пищу. Доказал всем в племени свою силу и стал вождем. Подумай об этом...
Спустя семь лет
— Этот небогорожденный ублюдок не сможет жить в нашем племени! Он годен только на корм крокодилам! — выкрикивал Лид, ученик Шамана.
— Вот именно! Это отребье разгневает Великого Гогда, — вторил ему Ардхар, второй человек в племени после вождя.
— Вождь Нокихар, вы должны заботиться о безопасности племени!
Нокихар сидел на возвышении и наблюдал за происходящим. Недавно родившая женщина сидела в углу паланхара и со слезами на глазах смотрела на своего новорожденного ребенка, закутанного в шкуру дикой кошки. На лбу у нее был еще не заживший позорный знак галинхар, что означало «шлюха».