Джон Папас покачал головой и едва заметно улыбнулся.
- Нет. Это вышло случайно. Я нашел твою Границу - хочешь знать где? В конце квартала, как раз напротив забегаловки Провотакиса. Прямо через дорогу. Как-то ночью, примерно с год назад. Граница...
- Она движется с места на место, - сказала Джой. - Я ее даже не заметила. Я просто гналась за музыкой.
- Гналась за музыкой... - Улыбка Папаса сделалась шире, хотя, казалось, это причиняло старому греку боль. - А я вот не слышу никакой музыки. Ты играешь ее, он играет - тогда я слышу хорошо. А так - не могу, ни с другой стороны улицы, ни из-за Границы.
Папас резко фыркнул и подергал себя за усы.
- Так вот. Я выпил узо [Греческая водка] с Провотакисом - ну, выпиваем мы иногда. Выпили, поговорили о жизни. Потом он закрыл свою забегаловку - в час ночи, может, в два. Выхожу на улицу, полный под завязку, а тут оно... Оно... Прямо перед моим лицом, прямо перед носом появилось такое... вроде дождя. Что-то вроде электрического дождя.
- Но вы ее не перешли? - спросила Джой.
- Я не ребенок, - отозвался Папас. - Просто пьяный старик. Я стоял и смотрел - да и все. Пытался понять, что это я вижу. Только я не мог видеть, что за ней. А потом... Потом - белый единорог.
- Индиго! - выдохнула Джой. Джон Папас словно не услышал ее. Он продолжал:
- Белый, как соль. Как кость. Стоит себе прямо на Границе. Передние копыта постукивают по вудмонтской улице, а задние... А кто их знает, где они, эти задние копыта? Стоит и смотрит на меня. Ты знаешь, на что это похоже, когда они на тебя смотрят.
- Знаю, - подтвердила Джой. - Знаю...
- Он увидел меня, - сказал Папас. - Я лично до сих пор не уверен, что вправду видел его, но он меня видел. И мы говорили, - неожиданно Папас искренне рассмеялся. - Я, старый Папас, перебрал узо и болтаю среди ночи с белым единорогом! Как тебе такое, Джозефина Анджелина Ривера?
- О чем вы говорили? - настойчиво спросила Джой. - Что он вам сказал, этот единорог? Джон Папас развел руками.
- Он больше спрашивал. Всю ночь расспрашивал об этом мире - люди, страны, языки, история, деньги... Да, о деньгах в особенности, - Папас потер лоб и нахмурился, припоминая. - На следующее утро у меня голова чуть не развалилась. Я решил - это сон. Единорог в Лос-Анджелесе! После узо и не такое примерещится. А потом он пришел в магазин. Пришел на двух ногах, но я узнал его.
Неожиданно на глаза Папасу вновь навернулись слезы, но в то же время старый грек покачал головой и усмехнулся, невольно дивясь комичности ситуации.
- Он хочет жить здесь - можешь себе такое представить? Хочет переехать сюда, смотреть на людей, жить, как человек, продать рог и послать единорожью жизнь к чертям. Можешь себе такое представить?
- Он не сможет! - сказала Джой. - Не сможет, это просто не выйдет! Он умрет!
Джон Папас посмотрел на девочку. Джой пояснила:
- Старейший - ну, единорог, - который потеряет рог, не сможет вернуться в Шей-рах. А здесь он умрет. Индиго это знает.
- Ну, лучше будет, если ты ему об этом напомнишь, - негромко произнес Джон Папас и кивком указал куда-то за спину Джой. Девочка обернулась и увидела, как в магазинчик, небрежно сжимая в руке серебристо-голубой рог, вошел Индиго. Даже зная, кто он такой, Джой продолжал поражаться нечеловеческой грации его движений - "Нет, не нечеловеческой. Скорее похоже, что он так гордится способностью принимать этот облик, что стремится довести его до совершенства. Скорее уж это мы выглядим не по-человечески рядом с ним".
- Я подумал, что вам, может, захочется еще раз взглянуть на рог, сказал Индиго и протянул рог хозяину магазинчика. Джон Папас потянулся навстречу, но тут же лицо его искривила горькая гримаса, и он уронил руки.
- А зачем? - спросил он. - Золота у меня не прибавилось.
Индиго ничего не ответил и поднес рог к губам. По магазинчику пронесся стремительный и краткий водоворот нот. "Этакий привет из Шей-раха". Потом Индиго резко оборвал мелодию и ткнул рог в руки Джону Папасу.
Папас держал рог, как держат ребенка. Индиго наблюдал за ним, и на губах его играла легкая усмешка. Никто из них не произнес ни слова. Джон Папас некоторое время смотрел на Индиго, потом развернулся и направился в мастерскую.
- Ты умрешь без него! - не выдержала Джой. - Синти мне сказал!
- А что я тебе сказал о лорде Синти? Какое слово я использовал? Усмешка Индиго сделалась чуть шире. - Прямо сейчас в вашем городе живут трое Старейших. Ты каждый день видишь их на улицах, но ни о чем не подозреваешь.
- Ты свихнулся... - прошептала Джой. - Старейшие - в Вудмонте? Ты точно свихнулся!
Индиго расхохотался, и смех этот был почти так же увертлив и шаловлив, как и его музыка
- И в Вудмонте, и повсюду, где Граница соприкасается с вашим миром! Я же тебе говорил - они лгут, и Синти, и все прочие. Мы можем жить здесь, и ничего нам от этого не будет. Мы прекрасно можем здесь жить!
Джой чуть было не крикнула: "Я тебе не верю!", но неожиданно ей вспомнился задумчивый голос принцессы Лайшэ: "Возможно, Шей-рах так неразрывно связан с вашим миром именно потому, что ваш мир внушает нам бесконечное очарование..."
Джой услышала, что Папас возвращается, и потому просто спросила у Индиго, понизив голос:
- Но как? Как кто-то из вас может захотеть жить здесь? Захотеть выглядеть, как мы? Зачем вам это, если вы можете быть Старейшими в Шей-рахе?
Индиго взглянул на девочку. В это мгновение в его лице не было ни присущей ему насмешливости, ни иномирной красоты - лишь нечто, напоминающее человеческую боль. Так же тихо он ответил:
- А ты считаешь, что это так уж здорово? Вечно пребывать волшебным, чистым, ангелоподобным и не иметь никакого выбора? Когда из-за того, кто ты есть, ты никогда не узнаешь, какой ты? Ты - глупая, невежественная, ничтожная смертная, и все же я предпочел бы быть тобой, чем самим лордом Синти! Никто из Старейших никогда не говорил такого никому из смертных.
- Ну так флаг тебе в руки! - огрызнулась Джой. Слова Индиго разозлили ее, но прозвучавшая в них страстность так поразила Джой, что девочка просто не придумала ничего лучшего.
Джон Папас вернулся в торговый зал, и в глазах его плескалась усталость.
- Может, я смогу найти еще немного золота, - сказал он. - Возвращайся через несколько дней, через неделю - там посмотрим.
- Посмотрим, - отозвался Индиго. Он забрал из рук Папаса серебристо-голубой рог и, ничего больше не сказав, двинулся к выходу.