Но через несколько шагов идти стало легче. Похоже, она отыскала тропинку. Или нашла другую, лучшую. Она приободрилась, ускорила шаг — и поскользнулась. При свете огромной как арбуз луны Лоренца легко рассмотрела, что же попалось ей под ноги.
Это была рыба. Дохлая, совсем свежая, будто бы ее выловили и бросили на… Нет, не на тропу. Дорога оказалась мощеной и присыпанной влажным песком, который нанесли морские волны.
Там, где вчера расстилалась морская гладь, нынче высились каменные стены. Лоренца потрогала камни, присев на корточки, изучила мостовую. «Черт меня побери, — подумала она, — если это не янтарь». Куда там дороге из желтого кирпича.
Тут и там валялись рыбы и какая-то нанесенная волнами дрянь. Стены были в песке и тине, в окнах — чернота, и все же мертвым город не был. Время от времени попадались горожане, застывшие в полусне-полусмерти — кто у окон, кто в дверях. Глаза у них были что у тех рыб.
На площади возле развалин приземистого здания, наверное, ратуши, Лоренца небольшую кучку людей. Горел маленький костер, в свете луны тусклый и нелепый. Люди топтались возле, переговаривались. Время от времени зачерпывали из большой бочки какой-то напиток здоровенными кружками. Судя по запаху, который учуяла Лоренца, пойло было отменно гадким.
Одна из фигур повернулась и сквозь илистый смрад запахло «Красной Москвой».
— Ну вот и Лариса! — сказала Жиежула.
Водитель грузовика вынырнул cбоку и крепко, хотя и не больно, ухватил Лоренцу чуть выше локтя.
— Я говорил: мама зовет, — усмехнулся он, — надо было тебе сразу ехать. Только время зря потеряли.
— Иди, иди сюда! — радовалась старуха, — Айтварас, веди гостью. Кваску попьешь, посидишь с нами.
В протянутой кружке колыхнулась маслянистая темная жижа. Кажется, там какая-то живность шевелилась. Лоренца еле подавила тошноту. Кружку тут же перехватил Айтварас и осушил в три глотка.
— Не хочешь кваса? — удивилась Жиежула, — так поешь. Вот мясо, возьми, вкусное!
В руке у ведьмы оказался толстый прут, на котором замерла проткнутая насквозь лягушка. Кожа лягушки была опалена, Лоренца от души понадеялась, что в огонь бедную тварь сунули уже мертвой.
Жиежула помахала прутом перед лицом пленницы, затем отвела руку назад. Лягушку снял с прута один из стоявших рядом мужчин и запихнул в рот целиком. Всего сыновей у старухи, вместе с Айтварасом, было девять.
— А ты умеешь видеть, — хохотнула Жиежула, — обычные люди взяли бы квас, или пиво — взрослым бы мы пива налили. И мясо хвалили бы. И думали, что попали в хорошую компанию.
— А мы чем плохи? — встрял Айтварас, обдав компанию перегаром. Мать движением бровей приказала ему замолчать и опять обратилась к Лоренце.
— Ты не такая… Когда Елка вернуться решила, Регина гордость забыла. Вспомнила, из какого она рода. Наша кровь древняя… Свое серебро отдала, не пожалела. Ох, Регина, Регина…
Лоренца заметила, что старуха говорит без акцента. А вот бабушкино имя она произнесла неправильно. Словно бы других гласных, кроме «а», в имени не было, и ударение непонятно где. «Рагана» — вот, похоже.
— Очень она вас вернуть хочет, — вздыхала Жиежула, — жалеет, что упустила.
Айтварас цепко глянул на Лоренцу, и вдруг рванул ее к себе. Девочка закричала от испуга, но он всего лишь вытащил телефон из кармана ее куртки.
— Момите! — хмыкнул он, — Рагана ей звонила.
— Ишь! — фыркнула старуха, — боится… Мне не жалко, я отдам. Хотя быть бы тебе с нами, что тебе с людьми делать? Ты ведь за серебром пришла?
— Нет, — заговорила, наконец, Лоренца, — я пришла за братом.
— За бра-атом, — насмешливо передразнил Айтварас, — давно ли он тебе братом стал?
— С чего ж ты взяла, что он у нас? — спросила Жиежула. Лоренца пожала плечами.
— Я не была уверена. Но ваш сын подтвердил.
— Он дурак! Но сын хороший, хороший. Ты сядь, разговор предстоит долгий. Кресла подвиньте!
Сыновья ведьмы подтащили пластиковые ящики — в магазинах в такие составляют пивные бутылки. На один уселась Жиежула. Лоренца осталась было стоять, но Айтварас сильно надавил на ее плечо, пришлось подчиниться.
— Кого ты братом называешь? — говорила старуха, — ты знаешь, как он ее словил? Купалась она, а он на ее рубашку улегся. Силой ее принудил замуж, силой…
— Кто кого? — Лоренца представила, как Ажуолас усаживается на футболке Аустеи, или как мама принимает душ в гостиничном номере, в Паланге, — там ведь эта конференция была? — а отчим в это время взламывает дверь, чтоб устроиться на маминой блузке, — вы ненормальная! Где мой брат?