— Куда я должен отправиться?
— Передай это письмо лично в руки императрицы Марии Терезии. Не отдавай его никому другому, заклинаю тебя. Обещаешь?
Драган снова кивнул.
— Я не могу сообщить тебе ничего больше. Ради твоей же безопасности, равно как и моей и той персоны, что я только что назвала, — вне всякого сомнения, нашей путеводной звезды. Думаю, этого достаточно, правда?
— Безусловно, моя госпожа.
— Хорошо. Тогда отправляйся в путь, нельзя терять ни минуты.
Драган Лукич согнулся в поклоне, а затем вышел из комнаты, растворившись во мраке, из которого, как казалось, вышел несколькими минутами ранее.
Маргарет осталась наедине со своими мыслями.
Жребий брошен: паутина ее дьявольских интриг уверенно разрастается, словно заразная болезнь, безжалостно поглощая всякого, кто окажется у нее на пути. Она не только избавится от Казановы, но и — если повезет и все задуманное получится — сделает так, что Венеция окажется под властью Австрии. И все это без единого пушечного выстрела.
Важно лишь, чтобы тот, кому поручено посеять вредоносные семена, сдержал слово, данное ее королеве.
Маргарет не слишком доверяла этому человеку, ведь он настолько сильно жаждет власти, что готов предать собственную родину. Впрочем, кому-то нужно выполнить эту грязную работу, и глупо ожидать, что тот, кто на нее согласится, обладает высокими моральными принципами.
Теперь графине оставалось только ждать исхода этой партии. Если повезет, Австрия уже совсем скоро получит Венецию.
Глава 30
Переживания и сомнения
Расположившись в кабинете государственных инквизиторов, Пьетро Гардзони мучился сомнениями, не зная, что еще предпринять. Дзаго озабоченно смотрел на него пустыми глазами. Он сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно.
— Значит, ты его не нашел?
Ваше сиятельство, лавка оказалась закрыта.
— А ты уверен, что этот чертов Гастоне Скьявон что-то знает?
— Так утверждает служанка Альвизе Дзагури.
— Покойного Альвизе Дзагури, — раздраженно поправил инквизитор.
— Позвольте напомнить вашему сиятельству, что пока у нас нет уверенности в смерти купца, — заметил Дзаго, надеясь тем самым уменьшить размеры своего провала.
Однако он добился прямо противоположного результата. Гардзони яростно закричал:
— Черт побери, Дзаго, что ты такое бормочешь? Совершенно ясно, что Казанова заткнул рот этому болвану. Иначе почему он исчез? Никто ничего о нем не знает. И надо же какое совпадение: близкий друг ни с того ни с сего отбыл в неизвестном направлении.
— Понимаю, ваше сиятельство, вы недовольны… Но я же ходил на набережную Дельи-Скьявони, к самому мосту Делла-Палья…
— …И что? Тебе, может, еще награду за это выдать? По мне, ходи хоть на край света, какое мне до этого дело! Дзаго, я хочу получить от тебя результат! И я его не вижу. Это дело становится все более запутанным день ото дня, и мы понятия не имеем, как правильно за него взяться! — Инквизитор ударил кулаком по столу с такой силой, что бутылочка с его любимой настойкой подпрыгнула в воздух. — Казанова виделся с австрийской графиней? Может, он строит козни против нас? Мы этого не знаем! Он вызвал на дуэль торговца кожей… Убил он его? Это было бы прекрасно, черт побери, если бы только у нас были доказательства! Но у нас их нет. У нас одни балы, хождение по канату, бегство по крышам и служанка, которая вроде как может что-то знать. Святые угодники, мы топчемся на месте, понимаешь? Как, по-твоему, мне убедить Совет, если все, что мы можем им предъявить, — это сплошные провалы и неудачи? Зачем, как ты думаешь, я трачу вообще время на это дело? А? Знаешь?
— Ваше сиятельство, могу предположить: вы заботитесь о безопасности Венеции и не выносите мысли о том, что возвращение этого хлыща Казановы может создать беспокойство…
— К черту беспокойство! Общая картина, Дзаго! От тебя ускользает общая картина, высший смысл, перспектива! Неужели ты до сих пор ничего не сообразил? Ты в самом деле не понимаешь, зачем я убеждал Совет в том, что Казанову надо остановить? Почему я намеренно подчеркнул, что зигот полоумный соблазнитель дружен с Мочениго, Дандоло и Барбаро? Да потому что, если у меня получится отправить его в Пьомби за колдовство и убийство, я не просто избавлюсь от самой надоедливой заботы, что свалилась на Венецию за последний год, но и смогу доказать, что те, кто сегодня являются его друзьями, завтра могут стать врагами Светлейшей республики. Не случайно же они поддерживали и оберегали отъявленного преступника! И что это значит?