Отведать мне предоставляя повод
Незрелый плод, что прибавляет боли
Скорей, чем раны жгучие целит.
VII
Обжорство, леность мысли, праздный пух
Погубят в людях доброе начало:
На свете добродетелей не стало,
И голосу природы смертный глух.
На небе свет благих светил потух —
И жизнь былую форму потеряла,
И среди нас на удивленье мало
Таких, в ком песен не скудеет дух.
«Мечтать о лавре? Мирту поклоняться?
От Философии протянешь ноги!» —
Стяжателей не умолкает хор.
С тобой, мой друг, не многим по дороге:
Тем паче должен ты стези держаться
Достойной, как держался до сих пор.
VIII
Среди холмов зеленых, где сначала
Облечена была земною тканью
Красавица, чтоб к новому страданью
Она того, кто шлет нас, пробуждала,
Свобода наша прежняя блуждала,
Как будто можно вольному созданью
Везде бывать по своему желанью
И нет силков, нет гибельного жала:
Однако в нашей нынешней неволе,
Когда невзгоды наши столь суровы,
Что гибель неизбежна в нашей доле,
Утешиться мы, бедные, готовы:
Тот, кто поймал доверчивых дотоле,
Влачит наитягчайшие оковы.
IX
Когда часы делящая планета
Вновь обретает общество Тельца,
Природа видом радует сердца,
Сияньем огненных рогов согрета.
И холм и дол — цветами все одето,
Звенят листвою свежей деревца,
Но и в земле, где ночи нет конца,
Такое зреет лакомство, как это.
В тепле творящем польза для плода.
Так, если солнца моего земного
Глаза-лучи ко мне обращены,
Что ни порыв любовный, что ни слово —
То ими рождено, но никогда
При этом я не чувствую весны.
X
Колонна благородная, залог
Мечтаний наших, столп латинской чести,
Кого Юпитер силой грозной мести
С достойного пути столкнуть не смог,
Дворцов не знает этот уголок,
И нет театра в этом тихом месте,
Где радостно спускаться с Музой вместе
И подниматься на крутой отрог.
Все здесь над миром возвышает разум,
И соловей, что чуткий слух пленяет,
Встречая пеньем жалобным рассвет,
Любовной думой сердце наполняет;
Но здешние красоты меркнут разом,
Как вспомню, что тебя меж нами нет.
XII
Коль жизнь моя настолько терпелива
Пребудет под напором тяжких бед,
Что я увижу вас на склоне лет:
Померкли очи, ясные на диво,
И золотого нет в кудрях отлива,
И нет венков, и ярких платьев нет,
И лик игрою красок не согрет,
Что вынуждал меня роптать пугливо, —
Тогда, быть может, страх былой гоня,
Я расскажу вам, как, лишен свободы,
Я изнывал все больше день от дня,
И если к чувствам беспощадны годы,
Хотя бы вздохи поздние меня
Пускай вознаградят за все невзгоды.
XIII
Когда в ее обличии проходит
Сама Любовь меж сверстниц молодых,
Растет мой жар, — чем ярче жен других
Она красой победной превосходит.
Мечта, тот миг благословляя, бродит
Близ мест, где цвел эдем очей моих.
Душе скажу: «Блаженство встреч таких
Достойною ль, душа, тебя находит?
Влюбленных дум полет предначертан
К Верховному, ея внушеньем, Благу.
Чувств низменных — тебе ль ласкать обман?
Она идти к пределу горних стран
Прямой стезей дала тебе отвагу:
Надейся ж, верь и пей живую влагу».
XV
Я шаг шагну — и оглянусь назад.
И ветерок из милого предела
Напутственный ловлю… И ношу тела
Влачу, усталый, дале — рад не рад.
Но вспомню вдруг, каких лишен отрад,
Как долог путь, как смертного удела
Размерен срок, — и вновь бреду несмело,
И вот — стою в слезах, потупя взгляд.
Порой сомненье мучит: эти члены
Как могут жить, с душой разлучены?
Она ж — все там! Ей дом — все те же стены!