И все: дома, дворцы, курганы —
Сметает грозным ураганом
И вновь смежаются глаза.
Из сборника «ЖАЛОБЫ»
I
К земле не опускаю глаз,
Не возвожу их к небосводу:
Меня не манит Суть Природы
И не зовет Вселенский Глас.
Не повторяю темных фраз
И не слагаю громкой оды,
Но исхожу из обихода:
Пишу, как есть все, без прикрас,
И каждый день несу в сонеты
Свои дела, мечты, секреты —
Они мои секретари.
Богатством их наряд не пышет
И говорят они, как пишут
Газеты и календари.
II
Поэт, проворнее меня,
Готов в погоне за наградой
Скакать чрез горы и преграды,
Пегаса шпорами тесня.
А я любимого коня
Пасу у городской ограды
И ногти не грызу с досады,
Не морщу лоб, весь мир кляня.
Пусть то, что я пишу без позы:
Стихи ли то иль в рифмах проза —
Свободно ходит по строкам.
А тот, кто важен не по росту,
Кто думает, что это просто,
Пускай он так напишет сам.
IV
Гомер давно уж читан не был.
Пылится на столе Гораций,
Петрарка, покоритель граций,
И друг Ронсар, любимец неба.
Поэты на турнирах Феба
Стремятся с ними поравняться,
А мне не надо изощряться:
Прошу у Муз не славы — хлеба.
Мой дом и невысок и тесен —
Довольно мне для грустных песен
Того, что сердце подсказало.
И пусть другие чтут кумиров,
Хлопочут о бессмертье лиры
И воздвигают пьедесталы.
V
Влюбленный о любви поет,
Честолюбивый ищет славы,
Придворный щеголь льстит лукаво
И умножает тем доход.
Ученый нам преподает,
Святоша исправляет нравы,
Богач рифмует для забавы,
Гуляка всех за стол зовет.
Придира вас на слове ловит
И тонко в адрес ваш злословит,
Храбрец грозит пером врагу.
Все темы по плечу поэтам.
Лишь я несчастен и об этом
Единственно писать могу.
VI
Я был, мне помнится, упрям,
Гордился стихотворным даром
И в поэтическом угаре,
Уподоблял себя богам,
Когда ко мне по вечерам
Являлись Музы в парке старом.
Но где теперь тот холод с жаром,
Восторг с презреньем пополам?
Я словно побывал в холопах.
Мне сердце тысячи поклепов
Сомнений и обид грызут.
Мне безразличен дар мой божий
И будущий читатель тоже
И Музы от меня бегут...
VII
Как я тогда гордился тем,
Что знает двор меня презренный,
Что Маргарите несравненной
Приятен слог моих поэм.
Тогда, не скованный ничем,
Я улетал от жизни бренной
К поэтам, жителям Вселенной,
И те со мной делились всем.
А нынче, как пророк в опале,
Кому в доверье отказали,
Стою столбом — без слов, без чувств.
Нет вдохновенья без признанья
И нет любви на расстоянье...
Молва — кормилица искусств.
IX
О, Родина! Твой сын по праву,
Твой баловень, с недавних лет
Ищу тебя, как странник след,
Утерянный в тени дубравы.
Я с детства был тебе по нраву.
Так отчего ж, когда я сед,
Ты отвернулась? — Мне в ответ
Лишь ветер сотрясает травы.
Стою один среди волков
И непонятен им мой зов,
А я взываю о пощаде.
Твои ягнята все в чести,
Не страшно им, как мне, брести
И нет овцы паршивой в стаде!
Х
Три года пробыв на чужбине,
Устав смиряться всякий миг
И проклинать чужой язык,
Пишу я книгу на латыни.
Не предал я былой святыни,
Но храм чужой умом постиг,
К иному роднику приник,
Ищу глотка воды в пустыне.
Нас всех здесь эта участь ждет.
Овидий, сосланный, и тот
Учился готскому наречью.
На здешних берегах, Ронсар,
И твой ненужен будет дар
И бесполезно красноречье.
XI
Хотя стихам никто не рад,
Хоть время нынче не для Музы,
Хоть двор не ищет с ней союза
И безразличен к ней солдат;
Хоть стих в кубышке не хранят
И не заплатишь им французу,
Хоть для иных талант — обуза
И те, кто поумней, спешат
С ним рассчитаться поскорее,
Хоть с Музой не разбогатеешь,
А поведешься с нищетой,
Я не бросаю ей служенье.
Стихи — одно мое спасенье.
Который год уже? Шестой.