Кто может позабыть в пути
Любовь родных и их примеры,
Кто путешествует без веры
Когда-нибудь в свой дом войти,
Тот никогда не видел детства,
Того кормила в малолетстве
Тигрица молоком. И то:
И зверь, прирученный в неволе,
С тоской глядит на лес и поле —
В плену не радостен никто.
XXXI
Блаженны те, кто, как Улисс,
Набрались разума в походах,
Домой вернулись в непогоду
И дома ко двору пришлись.
Скажи, судьба, мне, отзовись:
Когда, в какое время года
Войду под вековые своды,
Что с милой родиной срослись?
Мне снится за тремя морями
Кирпич их, розовый, как мрамор,
И шифер, тонкий, как стекло.
Луара пусть не Тибр латинский,
Наш холм в Лире не Палатинский,
Но к ним всю жизнь меня влекло.
XXXII
Я грезил, отстранясь от книг
И собираясь в путь далекий:
Я постигал в мечтах до срока
Чужие тайны и язык.
Неутомимый ученик,
За ноты брался, кисти, строки
И фехтованья брал уроки
И для потомства вел дневник.
Мечты! Их сняло как рукою.
Я обзавелся лишь тоскою
И скукой — даром королей.
Так моряки в плохую ходку
Везут назад пустую лодку
И вместо золота — сельдей.
XXXIII
Что делать мне? Остаться тут?
Влачить и дальше жизнь пустую
Или бежать напропалую
Во Францию, меня где ждут?
Несу, Морель, тебе на суд:
Здесь я потрачу время всуе,
А съехав, деньгами рискую,
Что мне должны уже за труд.
Бегу по кругу, точно белка:
Расторгнуть ли, упрочить сделку,
К какому выводу прийти?
Хоть планов у меня немного,
Но выбор этот мой убогий
Меня и держит взаперти.
XXXIV
Как тот испытанный моряк,
Что в грозный шторм, с валами споря,
Во взбаламученном просторе,
Пробившись сквозь полночный мрак,
Нашел спасительный маяк,
Сменил на гавань злое море
И на земле, в чужой каморе,
В тепле и тишине размяк,
Так ты, Морель, в житейской буре
Обрел свой порт и, балагуря,
Без страха смотришь на волну
Где я, как щепка в океане,
В пучине странствий и скитаний,
Плыву, ныряю и тону.
XXXV
О тех, кого увечит труд,
Хозяева всегда радели.
Корабль с оснасткой поределой
В уединенный док ведут,
Уставшего быка не бьют,
Коня не гонят без предела
И воин, в битвах поседелый,
Находит в старости приют.
Один лишь я в хозяйской связке
Тружусь без отдыха и ласки,
Как будто у него в долгу,
А он мне дарит снисхожденье.
Борюсь я с этим наважденьем,
Но совладать с ним не могу.
XXXVI
С тех пор, как я свое село
Оставил за крутой горою,
Сменился трижды лист и втрое
На Альпы снега нанесло.
Три года, словом, протекло...
Но так томительно порою,
Что их сравню с осадой Трои,
Чьих лет неведомо число.
Как долго длилось время это!
Ночей не скоротаешь летом,
Зимою дней не прогрустишь...
Все снилось мне, что на причале
Стою я, сумрачный, в печали,
И жду последний рейс в Париж.
XXXVII
Каков я есть, таков я есть.
Собою надо оставаться,
Чужой судьбой не обольщаться
И место знать свое и честь.
Чернила и бумаги десть
Милей мне были ассигнаций,
А мне приспело с места сняться
И в темные дела полезть.
Нет непригодней человека.
За шкаф своей библиотеки
Я пол-Италии отдам —
Пусть чтение претит природе,
Писатель у нее не в моде
И не угоден ум богам.
XXXVIII
Блажен, кто ровню по уму
Себе нашел, живет по средствам,
Не сожалеет с малолетства
О том, что не дано ему,
Кто рад хозяйству своему,
Не ищет знатного соседства,
Не ждет случайного наследства,
Не смотрит без конца в суму.
Не лезет кто в дела чужие,
Надежды строит лишь простые —
Кто сам себе и царь и прах.
Не ест он хлеба на чужбине,
Не поклоняется гордыне,
Не остается на бобах.
XXXIX
Люблю свободу я, но словно раб служу.
Двора не выношу, но стал-таки придворным.
Притворства не терплю, но кланяюсь покорно.
Нужна мне простота — о ней я лишь тужу.
Не жаден к деньгам я, но в скаредах хожу,
Советы не нужны, но мне их шлют упорно,
Мне дороги мечты, а мне их рушат вздорно,
Ищу везде добро — пороки нахожу.