Перебинтованные кулаки и пальцы. Содранные фаланги, мелкие царапины, а ещё сами бинты буро-красного цвета. Все покрытые и пропитанные кровью.
— Не нравлюсь? — раздается насмешливый голос Кондрада.
Улыбка сама собой появляться на лице девушки. Ей уже не нужно волновать, не нужно злиться. Можно просто отпустить, потому что ее зверь здесь. Прямо с ней и уже отомстил за нее.
— Нет, как всегда, великолепен.
Шпигель неспешно садится возле и смотрит прямо в её глаза. Он ждёт, когда она вновь сможет сфокусировать на нем свое внимание. Ее взгляд цепляется за разодранные от удара губы. Раздражение поселяется в ее мыслях. Только она может заставлять его губы кровоточить.
— Это была идея тех троих ублюдков. — неожиданно раздается голос. — Их было десять человек. Зачинщики не смогли прийти на дело, но почему я не знаю. Я их не нашел. Остальные семеро…
Кондрад тихо вздыхает, а после начинает копошиться в кармане, наконец доставая зиппакет.
— Я с подарком.
В целлофане прямо на ее глазах какая-то мешанина. Снова начинает мутить и сознание уплывает. Такой приятный сон, мгновение… Она снова отключилась на несколько минут и пришла в себя.
Шпигель стоял возле кровати. Она чувствовала тепло его пальцев на своей ладони. Взгляд медленно опустился на стул, стоящий возле и слабый смех вырвался из нутра девушки. Почему-то это показалось таким смешным. А еще ее снова замутило.
— Я ведь сказала, что мне не идут кости врагов.
Целлофановый пакет был набит остатками. Волосы, обрывки одежды, зубы. А больше всего выделялся целый хвост светлых волос.
— Триш? — тихо спрашивает София, глядя на трофей.
— Отрезал ее патлы. — тихо произнес Кондрад.
Хесс снова тихо засмеялась, чувствуя нарастающую головную боль. Почему-то врачи к ним не спешили, но она только была этому рада. Если бы они были здесь, Кондраду пришлось бы уйти.
— У тебя могут быть проблемы. Если попадёшься. Хотя зная наших фараонов…
Ее Кондрад ухмыльнулся, поправляя свои волосы упавшие на глаза.
— Главное слово "если", София. А я, знаешь, не такой обаятельный, чтобы меня запомнили когда я кому-то ломаю лицо.
— Не правда.
Хесс снова улыбнулась. Вот всегда он так. Пытается сгладить углы и успокоить. Прямо как стойкая плотина или волнорез сдерживающий ее бурю.
— Я бы запомнила, если бы меня избил такой красавец.
— Прогиб засчитан. — Шпигель хохотнул. — Я приду завтра, принесу гостинцев. Тебе нужно отдохнуть и поспать. Скоро сюда должны сунуться врачи.
— Не хочу лежать тут. — тихо произнесла девушка. — Не хочу чтобы ты уходил.
Почему-то мысли, что Кондрад покинет ее заставляли сердце дрожать. Она не желала его ухода. Только не его…
Пакет с уликами был спрятан парнем в свою толстовку. Ей хотелось ещё немного посмотреть, но даже в таком состоянии она понимала, что это чревато.
— Меня выгонят отсюда. Я весь в крови. Не лучший вид.
Кажется, часть слов пропадали, будто она отключалась на мгновения, но общую конву София смогла уловить.
— Лучший. Мне нравится. Хочу съесть.
Он только ухмыляется, начиная тихо смеяться.
— Я вернусь завтра. Тебе уже должно стать намного лучше.
София не хотела его пускать, но двери открылись. Панацея увидев Кондрада тут же начала бурчать и тыкать в него пальцем. Но парень просто ушел, напоследок обернувшись на Хесс. По его взгляду девушка прекрасно поняла, что он идёт закончить дело.
Она даже не слушала рыжую Даллон или врача пришедшего вместе с ней. Веки снова начали наливаться свинцом. Хотелось поспать. Гнев медленно отступал, позволяя расслабиться. Ей не нужно волноваться. Ей не нужно переживать.
Ее парень закроет вопрос. Ее Кондрад стал нападающий ради нее. Настоящим хищником. И сейчас, он ушел на охоту.
— Тебе нужно успокоиться. — голос Героя был натужным. — Я серьезно, Кондрад.
— Я тоже вполне серьезно, заткнись нахуй. Я не какой-то герой комиксов, который делает все для людей, а сам не получает нихуя. Я блять не мессия, чтобы когда у меня есть сила, использовать ее на благо других. В первую очередь, мое благо и благо близких. А дальше, пусть блять хоть весь мир сгорит к хуям!
Даже не став слушать, что скажет основатель Протектората, я выбросил его прочь из своей головы. Она пульсировала и болела, однако я терпел. Завтрашний день уже был распланирован, а значит осталось просто дожить и подготовиться.