Впервые, находясь рядом с воплощением Иного, я не чувствовал ужасающего давления, страха и чужой силы. Он пришёл говорить, без слов, но порой удавалось понять хотя бы часть слишком чуждого разума. Меня наполняли отголоски образов и мыслей, категорий и нечто такое, что просто не могло быть понятно. Порой удавалась разобрать малое и это казалось безумно странным.
Не приказ и не требование, что-то очень удаленно напоминающее одобрение и нечто совсем странное. Образы странных миров, нечто абсолютно чуждое человеческому разуму, виды других видов, что отличаются от нас даже формой существования и при этом чувства узнавания, радости, отголоски злобы. Казалось, что воплощенной толике силы Иного не чуждо что-то человеческое, а я словно был уже знаком с одним из древних могущественных созданий.
С каждой секундой передаваемого потока в голове словно трещала невидимая стена, а образы, кажущиеся мне до этого бессмыслицей набирали объем. Но финальной точкой стала картина прошлого, моего детства, худшего дня. Воспоминания наполнили разум, прорывая плотину, что я годами выстраивал кусочек за кусочком.
Тот день ничем не отличался от любого другого проведенного в нашем солнечном доме. Мы приезжали туда каждое лето и часто оставались на выходные. Чистая природа, свежий воздух и небольшая речушка. В паре километров деревня, откуда мы по утрам носили молоко и продукты, а после рыбачили с отцом, ходили всей семьёй за дарами леса. Всего этого не стало в один день, в один час.
Отец сказал, что съездит в город, ненадолго, пара часов, может меньше. Я хотел с ним, но он, естественно, не хотел тащить ребенка на работу и напомнил мне, что кто-то должен защищать маму в его отсутствие. Эти слова долгие годы служили мне укором. Да, так говорят всем мальчишкам, и никто реально не ждет защиты, но я всё время живу с чувством вины. Потому что именно это сделать не смог.
Трое агрессивно-быдловатых ублюдков, что вечно отирались в деревне и постоянно устраивали дебоши, пьяные драки, а порой и кражи, да насилие пришли к нам. Почему их не отправили на рудники либо в лаборатории раньше? Черт его знает. Может быть угрожали или договаривались. Они пришли в наш дом.
Мама, словно что-то чувствовала, после отъезда отца была постоянно напряжена, говорила играть рядом, никуда не уходить. Может поэтому заметили уродов заранее, когда они пьяной, вальяжной походкой заходили к нам в огородик. Закрылись, мама бросилась к телефону, но, как это порой бывает, он просто не вовремя разрядился. Возможно, будь иначе, все сложилось бы по-другому.
Возможно, изначально они думали, что все уехали и шли просто пограбить. У нас водились деньги и было что взять. Но стоило увидеть нас без защиты отца и планы поменялись. Моя мать была, к сожалению, очень эффектной женщиной, настоящей красавицей. Затуманенные наркотой и вседозволенностью, остатки мозгов сельских дебилов не достучались до разумной части.
Позже я осознал, что они насиловали мою мать по очереди, а она кричала и звала на помощь, пока я парализованный страхом, спрятался в гребаном шкафу и боялся сделать хоть что-то. Это оказалось только началом. Всё ещё могло быть не так плохо, но …
Благодатная, такая родная физическая боль выбила меня из затягивающих в темный, мерзкий омут воспоминаний. Зарычав ослепленный непроизвольными слезами, я, буквально на ощупь, разорвал измененного, что жадно вцепился в мясо моего бока. Взять себя в руки, унять дрожь и хотя бы немного отвлечься удалось не сразу.
Воспоминания то и дело пытались вновь погрузить разум в бездну, раздавить своей тяжестью и болью. Помог шум жаркой схватки где-то недалеко с использованием магии и современного вооружения. Все-таки порой капризная дама-фортуна, поворачивается ко мне своим ликом.
В той стороне, если я правильно понял охранника, находилось новое гнездо. И очень надеюсь, что именно темные эльфы сейчас встретились с тварями. Не думал, что когда-то буду болеть за измененных, безмозглых уродов, чья жизнь сводиться к бесконечному поглощению тёмной энергии и плоти.
По-хорошему сейчас стоит посмотреть, что же даровал мне покровитель, но я не хотел, боялся. Стоит потерять контроль, хотя бы на мгновение отвлечься и глубоко спрятанные, накопленные за десятилетие эмоции выплеснуться. Значит, пора идти убивать тёмных ублюдков, лучшего момента может и не представиться. Боль в боку усиливалась от каждого неудачного движения, но это скорее помогало. Разряды боли помогали отрешиться от дерьма в собственной голове и сосредоточиться на реальности.
Двигался быстро, наплевав на осторожность, ведомый пожирающим изнутри пламенем ярости, я жаждал утопить всё в крови. Торопящиеся на шум измененные складывались под ударами шестопера. Лилась черная кровь, дробились кости, раскалывались черепа, а я, порой теряя себя, упивался в жестокости и насилии.