- Ч-что?.. - наконец, Айса пришла в себя и огляделась. - Что я наделала?! Нет!
Она плюхнулась на колени, разгоняя синие волны.
- Что мне теперь делать?! Как такое могло произойти?!
Нежный белый свет заволокла красная пелена. Фира часто заморгал, пытаясь избавиться от этого наваждения. Красный превратился в черный, Кэйн увидел черные ели, закрывающие темно-серое небо. До боли, до невыносимого отчаянья знакомая картина. И асфальтовая дорожка к дому. Дому, в котором ему пришлось провести пятнадцать лет своей жизни.
Лужайка перед домом тонула в темноте, ели закрывали чудесный вид на бледную луну. На траве стоял мужчина. Он слегка покачивался, держа в руках недопитую бутылку. Он запрокинул голову к небу, а стеклянная бутыль выскользнула из ослабевшей руки.
«Отец...» - прошептал Фира несуществующими губами.
Мужчина стоял, глядя в безразличное небо, и по его щекам текли слезы.
«Зачем ты показываешь мне ЭТО?!» - возмутился Кэйн.
На поляне мужчина был не один. Женщина, молодая девушка с бледной кожей, красными волосами, отливающими в лунном свете фиолетовыми бликами, и в белом одеянии, босиком, по траве, совсем как призрак, беззвучно двигалась к мужчине.
Мужчина заметил ее не сразу, но, заметив, даже не удивился. Словно ожидал ее здесь увидеть, словно больше ничего никогда не могло бы его удивить или испугать.
- Агата, - прошептал он срывающимся голосом.
Девушка протянула к нему свои бледные руки, белые ладошки ее были в бордовой крови.
- Агата...
- Почему ты не защитил нашего сына? - тихо спросила она, но голос словно вонзался в само сердце. - Не уберег его от чудовища.
- Агата... - только повторил мужчина и упал на колени. - Я не знаю, что делать. Как я могу, как я мог...
- Он уничтожил нашу семью, - холодным категоричным голосом оборвала девушка. Она присела напротив мужчины, взяла его лицо в свои руки и приподняла подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза. - Он. Все. Уничтожил.
Мужчина всхлипнул, дрожащей рукой дотронулся до ее нежной кожи.
- Подумай, что у нас могло бы быть, - продолжила она. - Ты. Я. Кира.
«Достаточно! - закричал Фира. - Хватит, убери это! Я не желаю смотреть!!»
Мгновенно Кэйн будто ослеп, даже больше: лишился почти всех чувств, перестав слышать, осязать, обонять. Он парил, словно в колыбели мироздания, не чувствуя своего тела, не чувствуя ничего. Постепенно начало возвращаться зрение, медленно, очень медленно картинка стала проясняться. Сначала Кэйн различил фигуры, потом вернулся слух - он услышал слова.
А потом он увидел Тейна. Такого молодого, что он даже не сразу его узнал. Он так разительно отличался от того, знакомого ему повелителя теней. Этот был таким юным, таким чистым... Не в плане, что он никого не убивал и был такой невинный, но он еще не испытал всей той боли, что выпадет ему на жизненном пути, он все еще был наивным мальчишкой, который видел свой путь, как и все повелители теней, в исполнении воли Нави. Он знал свою судьбу на многие сотни лет вперед. По крайнем мере, он так думал.
Помещение показалось Кэйну строгим, похожим на приемную городской администрации или суд. В навском, само собой, стиле. За единственном в этом холодном темном помещении столом восседал высокий статный мужчина - полтора Тейна в плечах. Тейн встал перед столом и обратился к нему:
- Я не прошел обряд Обретения. Я ждал куда дольше остальных, но душа не снизошла ко мне.
Мужчина сверился с каким-то списком, лежащим у него на столе.
- Действительно, - озадаченно произнес он, - к нам поступило только сорок девять душ, вместо пятидесяти. Подожди, мы разберемся в ситуации.
- Но мне уже дали задание в мире Яви! Я обязан исполнить первое поручение.
Мужчина за столом поднял ладонь, призывая его к молчанию.
- Мы разберемся. Жди. Для бессмертного время не имеет значения.
Видение погасло и переместилось. Он вновь видел ализариновые волосы молодой мойры. «Все такие молодые, - подумал Фира. - По земле, должно быть, еще бродят динозавры».
Однако он ошибся, Земле было не так уж мало лет, и вскоре ему предстояло в этом убедиться.
Под его несуществующими ногами стлалась песчаная дорога шумной улицы. Ализаринововолосая девушка в белой тоге сильно выделялась на фоне желтых песков Древнего Египта.
(<>)
Мир померк. Чернота была осязаема, она обволакивала, удушала в своих объятиях. В цилиндре времени не существует, непонятно было, сколько это длилось. А потом мир затрещал по швам.
Вспышки ярких цветов, от которых не укрыться, просто закрыв глаза. Ведь век не было, осталось только голое сознание, беззащитное и истрепанное. Его рвало и метало из стороны в сторону, ему казалось, что он физически ощущает удары об острые скалы. Звук разрывал перепонки. Но самым страшным был свет. Фира впервые поверил, что светом можно убивать. Этот свет был способен на все. Убить, воскресить, стереть в порошок. Но предпочитал он пытки.