- Да. Я расскажу вам все, что знаю о Яви и... Помогу захватить мир более действенным способом.
Велиар задумчиво нахмурился. Предложение, конечно, было довольно заманчивым, ибо на самом деле демон понятия не имел, что ему делать после того, как он сбежал из Нави. Привлечение внимания, требование даров и девственниц... было скорее жестом растерянности, чем необходимости. По договору с Рием он разорвал узы, связывающие их, сразу после того, как синеволосый повелитель теней помог ему с побегом. Теперь он остался совершенно один. Посреди мира, который абсолютно не понимал. Века прошли с тех пор, как Велиар ступал в Явь, а может, даже тысячелетия. Он не помнил. Было время, когда его забавляло подниматься сюда, к людям, стоящим на коленях перед горящими свечами, молящим его укрыть их от кошмаров. И к тем, кто поклонялся его имени. И к несчастным, что в мучениях извивались под его мороками. Они молили или ненавидели. Они знали его.
Теперь же люди понятия не имели, что он такое. Крутили пальцем у виска, когда он сообщал. Звали других людей, в белых халатах. Бросались врассыпную, когда он применял свои древние силы. Но останавливались, отбежав на «безопасное», по их мнению, расстояние, оборачивались и поднимали вверх руки со своими смартфонами. Бессовестное неуважение!
Репортеры тыкали в него камерами и микрофонами. Спрашивали о планах и просили рассказать о себе. Просили показать сверхспособности, запугать их до смерти! Да что творится в этой дрянной Яви?!
В общем, помощь Тейна, способного выживать в этом мире столь долгое время, оказалась бы Велиару очень кстати. Однако предлагал он ее явно не от широкого сердца.
- Что же ты хочешь взамен? - прошелестел демон.
- Демоны ведь способны влиять на мертвых? - обворожительно улыбнулась Тина, глядя на Велиара так, будто все его мысли и сомнения были открыты ей, как на ладони. - Мне нужно расспросить труп.
- Свежий, я надеюсь? - поморщившись, деловито уточнил Велиар.
Сначала вернулась способность слышать. Его разбудил шум, голоса, спор... двух женщин. Затем зрение. Ему казалось, сначала, что он еще спит, перед глазами - зеленая муть, так похожая на ту, в которой он держал свои клоны и в которую ему пришлось погрузиться самому. И, наконец, вернулась способность двигаться. Он открыл глаза, и в них тут же ударил яркий кислотно-аквамариновый свет. Свет, казалось, был повсюду, он обволакивал Кэйна, проникал под кожу и заставлял стынуть кровь. И вместе с тем обжигал, грел, душил в жарких объятиях. Насколько свет вообще мог быть отвратительным, этот являлся в сто раз хуже.
За светом Фира не мог разглядеть ничего. Все, что удавалось определить, находилось на расстоянии пары сантиметров от поверхности кожи: он сидит, привязанный к стулу веревками, очень обильным мотком веревки - вся грудь перемотана ими, что сложно делать вдох. Дальше же, за пределами света - сплошная неизвестность, он даже не может определить, велико ли помещение. Помещение ли.
Само по себе положение не показалось ему таким уж ужасным (бывало и хуже), но свет очень мешал. Сначала он решил, что его нестерпимая кислотная яркость просто больно бьет по глазам, и из-за этого картинка перед ними плывет, потом пришлось прислушаться к навязчивому ощущению, которое словно скреблось в подкорке. Как тысячи нано-букашечек, царапающих лапками нейроны, нашептывающих что-то подсознанию... Отвратительное чувство, от которого не удавалось отвлечься.
«И где же Немезида, когда она так нужна?» Но звезда бездействовала, не пришла на помощь даже тогда, когда Фира мысленно воззвал к ней.
Он попытался сконцентрироваться, попытался двинуться с места вместе со стулом (не вышло), попытался использовать красные нити, чтобы передать послание Тейну, но все оборачивалось бесполезной затеей. Словно этот кислотный свет уничтожал все связи с реальным миром.
Фира закашлялся и с удивлением почувствовал, что кашляет кровью. До этого момента ему представлялось, что с его самочувствием все не так уж плохо, но вдруг стало тяжелее дышать, стул куда-то поплыл, а звучащие голоса перекрыл высокой тональности гул, пронзивший мозг от уха до уха.
Обряд решили провести здесь же, в ратуше. К тому времени, как подчиненные Нильсси доставили тело Марты, Тейн услужливо затемнил помещение, закрыв высокие окна тенями, а Велиар, недовольно надув губы, все-таки отослал льнущих к нему смертных девиц.
Тело Марты лежало на красном ковре. Тина стояла чуть поодаль, скрестив руки на груди в нетерпеливом ожидании, а Нильсси присел в кресло у дальней стены.
Велиар медленно склонился над почившей девушкой и, изящным движением достав тонкий черный стилет прямо из окружающей тьмы, другим не менее легким жестом всадил его в грудь жертвы по самую рукоятку.