Спустя десять минут Фира почувствовал, как его тело обвивают, словно лианы, длинные гибкие тени, увлекая его вниз в открывшийся портал. Вниз?! Но Фира не успел даже удивиться. Его протянуло по достаточно широкому тоннелю и выдернуло через еще один портал наверху. Совершив это параболаобразное перемещение, Фира оказался по ту сторону магически защищенной двери.
— Вышло прекрасно, — в пустоту бросил Фира.
Он оказался в пустынном коридоре, загибающемся по спирали. Пройдя полных три витка, доктор Кэйн, наконец, остановился перед огромными дверями, испещренными необычными иероглифами.
— Мечта криптографа, — прокомментировал Фира, толкая дверь.
Большой круглый зал был освещен тонкой люминесцентной лампой, словно нимбом, нависающей над большим цинковым цилиндром. Цилиндр показался Фире куда больше того, каким он предстал в сознании его брата. Большой свод, исписанный египетскими иероглифами, поддерживали четыре аквамариновые колонны, а к цилиндру вела лестница из пяти ступеней. Фира спустился вниз и неуверенно дотронулся до холодного металла.
— Нам точно не стоит заходить туда вместе, — прокомментировал он. — Ты должен остаться снаружи.
Внешне ничего не произошло. Была только уверенность, что он был услышан. А потом он почувствовал, что его тень — это всего лишь тень.
Заставить себя исчезнуть. Расщепить на частицы меньшие, нежели атомы. Быть везде и нигде одновременно. Пребывать в каждом предмете и оставаться вне его. Исчезнуть, но остаться. Раствориться в другом, не оставляя от себя ничего. Расщепить себя, превратить в ничто. Стать ничем. Легко! Если ты повелитель теней. Едва Тейн зашел за спину Фиры, он перестал существовать. Он стал меньшим, чем тень. Неощутимым, как воздух. И когда Кэйн переступил порог Кетер, Тейн был тенью. Каждой тенью. Из каждого темного угла смотрел он несуществующими глазами. В каждом темном коридоре неощутимо присутствовал. Он был каждой тенью в Кетер. Сейчас — он был везде. И нигде. Вездесущность — качество бытия. Но и не-бытия тоже. И повелитель теней сейчас был вторым. Он и был не-бытием. Его невозможно было увидеть, почувствовать, узнать. Напряженно следил он за каждым действием Фиры, неузнанный и незамеченный. И когда они достигли цилиндра, он покинул его тень, оставшись во всех остальных.
Фира оглянулся по сторонам, но Тейна нигде не было. Он предположил, что тот перетек в тени в зале.
Переведя взгляд на цилиндр, Фира взволнованно вздохнул. На мгновение его охватил страх. Он помнил, что чувствовал, находясь в цилиндре прошлый раз, в сознании Киры. И повторения подобного опыта ему страшно не хотелось. Но через мгновение, откинув малодушие в сторону, он вновь положил руку на холодный металл. Цилиндр не должен думать, что к нему идут со страхом. «Я скорее бросаю вызов, чем умоляю о помощи», — мысленно сказал ему Фира.
Дверь со слабым скрипом отъехала в сторону. Стараясь не медлить ни мгновения, Кэйн быстро зашел внутрь. Дверь за ним закрылась, и цинковый цилиндр вновь превратился в единый монолит.
Показалось, что он в невесомости. Внутри не было ничего, даже стен. Фиру окутала бесконечная темнота. «Привет», — неуверенно попытался он завязать первое знакомство с великим артефактом.
Будто звон колокольчика вдали. Он показался голубым, точно свежая капелька росы, сорвавшаяся с листочка. «Привет», — повторил Фира. Зажигались огоньки. Мелкие голубые огоньки вспыхивали на разном расстоянии от него, создавая впечатления трехмерного пространства. Огромного пространства, будто он находился один в неизведанном.
Нарастал гул, словно разгонялся огромный двигатель. «Привееет, — протянул Фира в третий раз. — Ответишь ли ты мне?».
Его ослепила яркая голубая вспышка. Он отшатнулся, закрывая глаза рукой. Но свет не исчезал. Через некоторое время он показался не таким уж и ярким, просто слишком внезапным в этой черной пустоте. Фира опустил руку и посмотрел на яркий свет перед собой, и как будто нырнул в космос. Дыхание перехватило, он почувствовал, что парит в мироздании где-то над Суюдей. Над ночным Суюдей. «Сейчас ночь?» — удивился Кэйн, но цилиндр ему не ответил.
Он оставался холодным, и это чувствовалось. Ледяной голубой свет будто требовал, а не предлагал.
Мироздание вокруг Кэйна закрутилось. Сначала медленно, затем, виток за витком, все набирая обороты в такт нарастающему до боли в ушах гулу. Звезды проносились вокруг сплошными линиями, а огни Суюди внизу превратились в одно сплошное желтое пятно.
«Покажи мне! — потребовал Кэйн. — Покажи мне все, что ты можешь!»
Гул в ушах перешел в высокий ультразвук. Картинка вокруг вращалась с такой скоростью, что уже, казалось, не двигалась. Он поднимался выше. Это чувствовалось. Словно сквозь тяжелую толщу воды к драгоценному кислороду. Он пытался всплыть.