Это была отчаянная, страстная потребность одной плоти в другой, и это не было любовью. До них донеслись резкие крики чаек, и Дженни на секунду пришла в себя, с замешательством вспомнив о поджидавшем их шофере.
— Норман! — Она отклонила голову, уворачиваясь от жаждущих губ, увидела его черные бездонные страдающие глаза и не смогла отказаться от нового прикосновения. Он поцеловал ее… о, так нежно, так чарующе мягко, что она расплакалась.
Норман целовал ее ресницы, и успокаивал, гладя губами пылающие щеки. Обессилевшая, она с удовольствием отдыхала в его объятиях. Была ли она побеждена? Наверное. Во всяком случае, Дженни хотелось снова и снова слышать его жаркий шепот, видеть, как горят его глаза. Пусть не любовью, а только желанием. Дженни согласна была обманывать себя, представляя, что это любовь, но она жаждала, чтобы это повторилось.
— Шофер… — пробормотала она чуть слышно.
— Бедный малый. — Норман поцеловал Дженни в кончик носа. — Он, верно, хочет побыстрей попасть домой. Пойдем.
Она и не думала вести себя так. Дженнифер покраснела до корней волос. Не зная, куда деваться от стыда, она опустила голову и увидела промокший подол своей юбки.
— Это единственная моя хорошая вещь! — расстроилась Дженни. — Ты представляешь себе, сколько стоит материал?
— Можно догадаться, — улыбнулся Норман. Наденем джинсы. — Он положил руку ей на плечо и привлек к себе. — Зато теперь мы оба знаем, что нам нужно.
— Нет! — воскликнула она. — Нет, Норман. Просто я была взбешена!
— Глупышка, — снисходительно усмехнулся он. — Это была не ярость! Это была обыкновенная нормальная страсть. Наши тела сказали друг другу больше, чем любые слова, которые мы могли бы произнести. — В доказательство он провел ладонью по ее спине, и Дженни напряглась, почувствовав тяжесть в бедрах. — Вулкан! — пробормотал Норман. Он взял ее за талию, и она прикрыла глаза, пытаясь противостоять сладкому току желания, заструившемуся по всем жилам.
— Презираю тебя, — прошептала Дженни.
— Понятно. Но твоей плоти это глубоко безразлично. — Норман наклонился к ней и коснулся краешка рта.
— Я не понимаю этого! — Дженни попыталась вырваться. Ее зеленые глаза расширились, губы мелко задрожали. — Пусти меня! — закричала она. — Оставь меня, Норман!
Дженни попыталась отвернуться, но поцелуй настиг ее, заставив замолчать, и она снова сдалась, проклиная себя за негу и блаженство, которые при этом испытывала. Дженни любила Нормана и одновременно ненавидела. Она хотела владеть всем, что составляло его сущность: его мыслями, телом, переживаниями, страстями. Но вынуждена была, к своему стыду, признаться, что согласилась бы и на что-нибудь одно. Лишь бы иметь хоть частичку его в своей власти.
— Ты не можешь уйти, — мягко сказал Норман, щекоча мочку ее уха. — Мы не можем расстаться. Ты должна быть со мной, Джейн. И ты знаешь, что хочешь этого. Одному богу известно, как распутаем мы этот клубок, но мы нужны друг другу.
— Нет, — возмутилась она. — Я не могу жить во лжи.
— Придется спасаться сексом.
— И одним сексом я жить тоже не могу.
— Ты нужна мне, — тихо сказал он, целуя ее в висок.
Дженнифер бессильно закрыла глаза.
— Норман, — неуверенно начала она, преодолевая щемящую жалость к себе. — Ничего не выйдет. Мы должны расстаться. Между нами нет любви. Нашего брака не существует.
— Он умер и похоронен под обломками бесконечных разговоров, — без улыбки пошутил Норман. Горькие складки пролегли в углах его рта.
Дженни вновь взяла себя в руки.
— Мы найдем способ выйти из этой ужасной ситуации, — продолжила она. — Конечно, предстоят кое-какие неприятные моменты, но зато каждый из нас получит то, чего хочет.
— Потрясен твоей рассудительностью. — Норман сощурился. — Джейн, я не перестаю делать в тебе все новые и новые открытия.
Они стояли, глядя в глаза друг другу. Чужие. Вежливые. Спокойные. Унесенные за тысячу световых лет от того, что происходило с ними несколько минут назад.
— По-моему, это будет самый короткий брак, который только может быть. И самый цивилизованный развод. — Дженни нервно усмехнулась.
Норман тоже ухмыльнулся невесело.
— Жаль, что нельзя получить всего. — Он провел пальцем по ее щеке. — В постели ты бы была потрясающа. Невосполнимая потеря.
Дженни поморщилась.
— Ну, что же мы будем делать? Я… не могу вернуться сейчас домой. Не хочу никого видеть, — сказала она с тоской в голосе.