- Это земля славян третьего рода, потому все будет сделано спокойно, князь.
Войско спускалось с горы молча, медленно и осторожно, боясь неожиданных лавин.
2. Разгром войск патрикия Петра. Мир с Византией
Патрикий Петр был человеком непростым, самовлюбленным, резким не только в словах, но и в движениях, расчетливым, обожавшим и ценившим римскую культуру, воспитанный на ней, знавший стихи Овидия и римский театр, любивший военные игры - и постоянный посетитель ипподрома, член союза зеленых. Обидчивый и злопамятный евнух. Своему продвижению вверх он был обязан вначале Иосифу Вранту, евнуху, некоторое время правившему Византией вместе с вдовой Романа II Феофано, потом паракименону Василию, тоже евнуху, но уже очень пожилому человеку, когда-то служившему императору Константину Багрянородному, а ныне взятому Цимисхием проэдром. Вместе с таксиархом Михаилом Вурцем они руководили войском, осаждавшим Антиохию. Никифор Фока, отправившись в Палестину, строго наказал им, чтобы они не устраивали никакого штурма крепости и взяли бы ее только в том случае, если она сама сдастся. Патрикий Петр руководил осадными машинами, и когда была пробита брешь в крепости, войско штурмом взяло город. Разгневанный Никифор Фока вместо положенной благодарности, подарков и награждений, лишил обоих полководцев руководства восточной армией в Азии. Одного направил на запад, в Македонию, с армией в четыре тысячи человек, а других, как Вурца и Цимисхия, в ссылку в свои имения. Вот почему патрикий Петр и все остальные полководцы возненавидели Никифора Фоку, и Петр первым приветствовал императора Цимисхия. Это была существенная помощь новому императору со стороны войска. Цимисхий не остался в долгу и направил морем осадные машины и три тысячи воинов прямо в порт Филипполь, зная любовь Петра к метательным машинам. Теперь же хорошо оснащенная армия патрикия Петра успешно противостояла войску Свенельда, дружина которого медленно таяла.
Нынче полководец Петр готовился к генеральному сражению, полному уничтожению тавро-скифов и походу на столицу Болгарии Преславу. План обдумывался долго, для того его войско планомерно отступало, затягивая варваров в ловушку, которую он загодя придумал, тщательно готовил, позволяя себе небольшие стычки, но не решительное сражение. Сейчас же, находясь на подготовленном участке, простреливаемом со всех сторон и расположив войска, готовые к бою, стратиг Петр, ожидая противника, уже чувствовал победу. Он даже предвидел, как побегут варвары.
Дело в том, что еще год назад, когда он получил от Цимисхия воинское пополнение, и встречал сам его, и вел в лагерь, расположенный на границе с Македонией, уже тогда заметил эту стратегически удобную долину с рядом холмов, окружавших ее. И тогда он подумал, что если расположить метательные машины за холмами, то они незримо будут стрелять. И вот наступил тот самый решительный момент и торжество его военного гения. Лазутчики докладывали, что Свенельд идет, ничего не подозревая, на Филипполь и скоро выйдет на равнину. И как только передовой отряд Свенельда появился на равнине, все было готово к его уничтожению. Они сразу увидели армию Петра и стали строиться. Метров четыреста-пятьсот отделяли два войска, построенных в боевом порядке длинными стенами щитов напротив друг друга. Свенельд встал, а греческое войско не спешило идти вперед, чтобы не попасть в область обстрела собственной артиллерии. Патрикий Петр ждал, когда же варвары двинутся на него, и стал уже нервничать, прохаживаясь взад и вперед. Время шло, а войско русов стояло. И надо же было кому-то из греков оглянуться назад и приглядеться, чтобы увидеть пыль, поднятую войском, и поток движущейся конницы. Если бы это раньше увидел патрикий Петр, то можно было бы что-то изменить, перестроиться, но уж слишком поздно показали ему приближающееся войско Святослава. А русы остановились, потому что гадали, кто это мог быть. Венгры или половцы? Они просто не могли поверить в появление Святослава. Ведь он сам назначил встречу у Филипполя неделей позже. Безумными глазами патрикий Петр глядел на приближающееся с тыла войско русов, на свое неминуемое поражение, зажатый в тиски, что только мог истерически крикнуть: «Коня!»
Со своей немногочисленной конницей патрикий Петр, бросив войско на произвол судьбы, помчался в Филипполь, в крепость, что находилась к северо-востоку, почти у моря. Но лучше бы он погиб в бою, чем постыдно бежал, потому греческие писатели, ни Диакон, ни Скилица, не хотели упоминать о таком позоре войска, а о стратиге Петре вообще умолчали. Только в русской летописи говорится об этой битве. Армия ромеев защищалась как могла, но не только силы оказались малы, они уже стратегически проиграли битву, потому многие из них бросали оружие, отдаваясь на милость победителя.