Отправились в столицу на автомобиле Михаила. В маленьком городке Суассоне передохнули, закусили. Наконец, окутанный розовато-сиреневой дымкой, возник вдали Париж.
С вершины Эйфелевой башни, куда они поднялись на лифте, город кажется особенно грандиозным. Нагромождению крыш, шпилей, башен, труб конца не видно. Внизу, у самого подножия железного гиганта, несет зеленые воды Сена, испещренная плотами, баржами, пароходами, лодками, в густом переплетении мостов. Остров Ситэ сверху кажется огромным кораблем, притянутым к берегам канатами-мостами. А на острове Нотр-Дам — собор Парижской богоматери, тот самый, о котором они читали в долгие зимние вечера в уссурийской глуши…
Ратуша. Площадь, где стояла Бастилия… Наделенная живым воображением, Надя мысленно видит громадину крепости с высокими башнями, глубокими рвами, подъемными мостами, защищенную пушками, гарнизоном солдат, в ее подземельях томятся люди, поднявшиеся на борьбу против власти королей. Но нет уже этой твердыни абсолютизма. Камнями Бастилии вымощена площадь Согласия, из них же сооружен мост через Сену. Владимир задумчиво говорит: «Когда же будет разрушена наша русская Бастилия?»
…Близятся экзамены, после которых Владимир получит, наконец, диплом пилота-авиатора. Он напряженно тренируется на Шалонском поле. Совершает каждодневные поездки из Реймса, где живет семья, в Мурмелон.
Еще один шаг, и цель будет достигнута! Еще шаг…
Внезапно заболевает жена. Чувствует себя нездоровым и Владимир. Но о том, чтобы не ехать на тренировочный полет, не может быть и речи. Он опаздывает.
С усилием нажимая на педали велосипеда, весь мокрый от пота, мчится по шоссе к Шалонскому полю, обвеваемый встречным ветром. Вот и аэродром. Аппарат, подготовленный Седовым, уже на старте. Владимир взбирается на пилотское сиденье. Короткая пробежка, и аппарат набирает высоту. Холодный воздух обрушивается на пилота со всех сторон.
Вечером он уже не может встать с постели, у него жар. Болгарин Демьянов, с которым семья Ефимовых подружилась здесь, в Реймсе, пытается помочь Владимиру настоями трав.
Ночью авиатору становится хуже. Его отправляют в больницу. Там определяют крупозное воспаление легких. Дают знать Михаилу в Париж.
На восемнадцатый день сердце Владимира остановилось. Горе придавило Надю. Михаил окаменел от страдания. Он еще не в силах до конца осмыслить всей глубины свалившегося на него несчастья: да, старший брат, которому Михаил считал себя многим обязанным, так внезапно угас.
Владимира Ефимова хоронят на Южном кладбище Реймса. Отдать последний долг товарищу приехали и русские, и французские авиаторы.
Долго не может отойти от свежей могилы Надя. Только малыши заставили ее думать о жизни. Вскоре она уехала в Киев, оставив на чужбине могилу дорогого человека.
Потрясенный неожиданной смертью брата, Михаил Ефимов еще больше затосковал во Франции. Он решает сделать все, чтобы поскорей вернуться на родину.
Спустя полстолетия французские коммунисты, которых через газету «Юманите» попросили разыскать забытую могилу, обновили ее и прислали вдове фотографию. В одной из реймских газет в 1961 году появилась большая иллюстрированная статья о братьях Михаиле и Владимире Ефимовых. Ее разделы броско озаглавлены: «Из ледяной Сибири — во Францию» и «Сраженный царскими войсками». Статья, в частности, сообщила: «Все, кто посещает Южное кладбище в Реймсе, не могут пройти без удивления мимо гранитной плиты с высеченной на ней надписью: «Владимир Ефимов, пионер русской авиации. 1877–1910». Если история авиации помнит имена двух братьев Ефимовых — Михаила и Владимира, то часто забывают о тесных узах, связывающих двух русских братьев с городом Реймсом.
Реймс начала века можно с полным основанием считать колыбелью авиации. Среди горстки людей, которые с горячим энтузиазмом готовили будущее авиации, можно было увидеть могучего славного парня с волевым лицом — Михаила Ефимова. Когда в 1910 году была организована «Большая неделя авиации» в Шампани, естественно, что рядом с именами великих пионеров авиации того времени — Блерио, Латама, Морана, Ньюпора было и имя Ефимова».
Далее в статье кратко излагаются биографии обоих братьев. Газетная публикация завершается словами: «…трагически погибли эти два пионера русской авиации. До сих пор заботливые руки высаживают цветы и ухаживают за могилой Владимира Ефимова, но мы видим в этом и почитание памяти обоих братьев».