Деревянные побеленные ангары, вытянувшиеся в длинный ряд по одну сторону летного поля, по образному выражению репортера «Биржевых ведомостей», сдерживают аэропланы подобно тому, как клетки сковывают волю птиц. Высятся мачты для сигнальных флагов. Объявления в газетах, афиши и плакаты оповестили петербуржцев, что оранжевый цвет флага означает «летают», белый — «полеты под сомнением», синий — «отменены».
Хотя работы ведутся круглосуточно, их не успевают завершить к сроку. К радости запаздывающих строителей, но к огорчению авиаторов и публики, явилось ненастье. Ясность и теплынь первых сентябрьских дней сменились дождем и резким холодным ветром. Пришлось перенести открытие праздника на 8 сентября: к этому времени, по расчетам сотрудников столичной физической обсерватории, должен наступить полный штиль.
Непогода не смущает петербуржцев, каждое утро плотным кольцом окружающих ангары. Здесь заканчивается сборка аппаратов. Авиаторам приходится нелегко из-за наплыва любопытных.
Ефимов не теряет времени зря. То возится у своего новенького «Блерио», на котором впервые собирается летать здесь, то по просьбе комитета по подготовке праздника проверяет пригодность взлетной дорожки. Об аэродроме отозвался, что он не хуже западноевропейских. Испытал при сильном ветре «Фарман», принадлежащий Отделу воздушного флота и предназначенный капитану Мациевичу. Ефимов совершил на нем несколько полетов. При этом, как писали газеты, «к всеобщему удивлению, не только успешно справлялся с разбушевавшейся стихией, но и производил в небе трудное маневрирование».
Накануне открытия праздника летное поле подстроило Ефимову каверзу. Завершая третий полет «с головокружительными приемами», пилот, не выключая двигателя, приземлился у самых ангаров, взял ручку на себя, чтобы снова взмыть вверх и… колесами попал в канаву. Толчком пилота отбросило в сторону. К аэроплану сбежались люди. «Но Ефимов, — пишет репортер — свидетель этого происшествия, — как ни в чем не бывало, со спокойным, слегка улыбающимся лицом стоял возле аппарата и спустя несколько минут принялся за починку самолета».
Настало долгожданное восьмое сентября. Утро опровергает прогнозы метеорологов: небо серое, облачное, холодно, ветер свободно разгуливает по летному полю. И все же оптимисты надеются, что часам к трем прояснится. На аэродроме праздничная суета. Съезжаются официальные лица. Генералитет инженерного управления направляется к ангарам осматривать аэропланы. По свидетельствам газет, «по Каменноостровскому тянется бесконечная вереница колясок, собственных автомобилей, таксомоторов и начинающих отдавать анахронизмом извозчиков. Мчатся вагоны трамваев, переполненные обывателями среднего достатка. Шире дорогу: на открытие Всероссийского праздника воздухоплавания едет весь Петербург!»
Чтобы как-то заполнить томительные минуты и часы ожидания полетов, часть публики устремляется в буфет. Там невообразимая толчея. Другие, чтобы согреться, прогуливаются по аэродрому. Буквально засыпают вопросами одного из распорядителей, полковника Одинцова, известного своими полетами на аэростатах. Это его ничуть не раздражает — невозмутимо, спокойно отвечает короткими фразами. Приземистую, крепкую фигуру полковника можно увидеть в разных концах аэродрома: то он дает кому-то пояснения, указания, то помогает безбилетному журналисту пройти к заповедным ангарам, преодолев полицейский заслон…
На дешевых двадцатикопеечных местах, расположенных справа от центральных трибун, напротив ангаров, шумно и весело. Здесь полно учащейся молодежи и рабочих. И буфет здесь простенький, неказистый, наскоро разместившийся в каком-то отслужившем свой срок железнодорожном вагоне. Группа студентов и курсисток закусывает здесь, дрожа от холода.
Столичные газеты на следующий день сообщат: «Вчера на аэродроме и на окружающих его участках земли было не менее 175–180 тысяч зрителей. Собственных и наемных экипажей, автомобилей, извозчиков — свыше 12 тысяч. Приморская железная дорога в оба конца перевезла свыше 20 тысяч пассажиров… Для охраны порядка в наряде было около тысячи полицейских, а нижних армейских чинов в распоряжении полковника Крылова — свыше трех тысяч человек».
В час дня организаторы торжества приглашают авиаторов и представителей печати позавтракать. «В еще незаконченной столовой, под стук топоров, собираются гости. Их сравнительно немного, — пишет корреспондент «Нового времени». — Обращают на себя внимание авиаторы Ефимов, Лебедев, Уточкин, Сегно, Руднев, фон Крумм, капитан Мациевич, подполковник Ульянин — весь цвет русской авиатики. Рядом с ними скромно жмутся завтрашние ученики — полковник Одинцов, поручик Виктор-Берченко… Ефимов — этот пока лучший русский летун держится скромно. Глядя на него, вряд ли кто скажет, что этот человек затмевал славу Полана. Наиболее «авиационный» вид у Лебедева. Уточкин знаки внимания воспринимает как должное… Самый молодой Кузминский. Полтора месяца назад получил диплом, а теперь надеется посостязаться даже с Ефимовым… Авиаторы знакомятся».