Никогда прежде Михаилу не приходилось бывать в этом дивном городе, но на него повеяло чем-то близким и родным, будто знакомым с детства.
На исходе октябрь. Там, в Москве, уже вступила и права хмурая осень с резкими холодными ветрами и свинцовыми тучами. А здесь еще так много солнца, голубизны… Михаил и Яков выходят на проспект, блаженно жмурят глаза, радуясь, что настигли тепло ушедшего лета. До Куликового поля версты три, не более. Друзья ускоряют шаг: ведь начальник школы авиации капитан 2 ранга Кедрин, по всей видимости, уже волнуется, дожидаясь их. Так оно и есть.
— Наконец-то! — восклицает Кедрин, выходя навстречу из строящегося ангара.
Он сообщает, что торжественное открытие школы назначено на 11 ноября. У них остается на приготовления всего две недели, а забот — уйма.
Первым делом Ефимов с Седовым отправляются осматривать площадку для аэродрома. Она выбрана из рук вон плохо. Спотыкаясь и чертыхаясь, Михаил то и дело спрашивает Якова, какой дьявол надоумил членов Особого комитета остановиться на этом месте.
Узкая ложбина, пересеченная Балаклавским шоссе, упирается в гряду прибрежных холмов. Летное поле с трех сторон обступают постройки, а с четвертой к нему подкрадываются глубокие овраги. Здесь же дачи и столбы с телеграфными проводами. Пятачок! Будущий аэродром абсолютно не защищен от господствующих здесь ветров. Да и сама окружающая местность обусловливает хаотичность воздушных течений…
— Приметь, Яков, — саркастически улыбается осененный догадкой Ефимов, — к чему приводит слепое подражание! Во Франции на Шалонском поле днем солдаты маршируют, а утром и вечером полеты. Ну, наши и скопировали — взяли стрельбищное поле, хоть для аэродрома оно не годится. Да неужели у нас, в России, места мало?!
Сумерки застают Михаила среди солдат и матросов-мастеровых. Он намечает места установки парусиновых ангаров, помещений для мастерских, осматривает только что привезенные аэропланы.
Город славных морских традиций, где каждый камень напоминает о героической обороне во времена Крымской кампании, идет в ногу с эпохой. Идея завоевания воздуха нашла здесь многих рьяных сторонников. У черноморских моряков с прошлого года существует аэроклуб, сумевший собрать деньги и приобрести моноплан «Блерио». Лейтенант флота Дорожинский, заведующий воздухоплавательным парком, обучает желающих полетам за плату, которая идет в фонд аэроклуба. Сам он при поддержке капитана 2 ранга Кедрина, бывшего тогда начальником службы связи флота, закончил школу «Антуанетт» во Франции. Там же закупил для флота аппарат. И крымчане впервые увидели в своем небе пилотируемый лейтенантом самолет.
Не удивительно, что севастопольцы с восторгом встречают известие об открытии в их городе школы авиации — первой в России. Общественность города готовится к изданию иллюстрированного авиационного журнала.
Приуроченный к торжественному открытию школы первый выпуск журнала начинается словами: «Приступая к настоящему изданию с исключительной целью правдиво отражать вашу деятельность, господа завоеватели воздуха, мы вкупе со всей Россией шлем вам пожелание полного успеха в вашей самоотверженной работе».
Подготовка к открытию школы авиации идет полным ходом. На «пятачке» кипит работа. Деревянный сарай-ангар на шесть аппаратов уже сооружен. Рядом, словно солдаты, выстроились на шоссе парусиновые ангары в виде больших шатров. Около них — огромные ящики с аэропланами. Один такой ящик, освобожденный от груза, приспособлен под столовую для офицерского состава. Здание находившегося здесь ранее летного иллюзиона (кинотеатра) переоборудовано под казарму для команды солдат и матросов, обслуживающей школу. У крайнего ангара механик Жуков руководит сборкой «Антуанетт». За работой с живым интересом наблюдает группа офицеров, только что прибывших из Петербурга, — Зеленский, Комаров, Руднев, Матыевич-Мацеевич. Появление Ефимова будущие инструкторы встречают приветливыми возгласами.
— Вам кланяется Юбер Латам, — говорит Зеленский, недавно возвратившийся из Мурмелона.
Разговорились о перелете Гео Шаве через Симплон, о его гибели, о гибели Мациевича.
— И все же надо летать, — задумчиво промолвил Ефимов. — Даже вот сейчас не мешало бы нам устроить перелет из Севастополя в Петербург. Как вы на это смотрите, господа? Представьте: четыре, пять, а может, и семь авиаторов летят группой. Садимся в больших городах, демонстрируем полеты. Сбор — в пользу воздушного флота. Каково? Расшевелим народ, привлечем к авиации внимание.
— Дело заманчивое, но одобрит ли его Особый комитет? — сомневается Матыевич-Мацеевич. — Нас ведь обязали заниматься учебными делами, а нё спортом!