Едва шторм утих, начался щедрый снегопад. Сугробы выросли такие, что на время прекратилось сообщение между крымскими городами.
— Вот тебе и Крым! — сокрушаются петербуржцы. — С таким же успехом мы бы летали и в Гатчине.
Начальник авиашколы резонно возражает на это:
— Учиться летать только в благоприятных условиях — все равно что учиться плавать в штилевую погоду.
И они с Пиотровским подали мысль: почему бы не пристроить к самолетам лыжи? Если нельзя взлетать со снега с помощью колес, то уж лыжи наверняка выручат. Жаль, нет Ефимова — он вместе с братом уехал на рождественские каникулы во Францию: посмотреть новинки авиационной техники, показать Тимофею «гнездо людей-птиц», навестить могилу Владимира — вот кто подсказал бы, как лучше усовершенствовать самолет. Все же Пиотровский, поставив «Блерио» на специальные лыжи, испытывает возможность взлета со снежного настила, который хорошо держит аэроплан. Но полет не удается — слаб двигатель, всего 25 лошадиных сил. Кедрин взлетел на «Соммере», но и ему не повезло: сильный боковой ветер затруднил посадку. Левая лыжа при столкновении с землей сломалась. Пилот получил серьезные ранения. Но теперь ясно: аэропланы можно «научить» преодолевать и снежный покров.
Так благодаря капризам погоды первые в России опыты постановки самолетов на лыжи проведены здесь, в Крыму.
«Ефимов нынче в ударе!»
Ефимов шагает по Невскому проспекту, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Он приехал в столицу по вызову Всероссийского аэроклуба, который собирается в нынешнем, 1911 году устроить несколько авиационных состязаний и рассчитывает на участие в них Михаила Ефимова. Но визит в аэроклуб Михаил Никифорович считает не самым главным делом. Надо серьезно поговорить в Отделе воздушного флота о будущем Севастопольской авиашколы.
Здесь авиатора огорчают. Высокопоставленные лица убеждены, что школа в Севастополе — дело временное и вскоре ее переведут в Петербург. Ефимов пытается возразить, но ему снисходительно разъясняют, что армии нужны не просто пилоты, а военные авиаторы, умеющие вести наблюдения с аэроплана, для чего требуются специальные знания. Такой курс, по мнению руководства ОВФ, можно организовать только в столице.
— Да к тому же, — коварно улыбается один из собеседников Михаила Никифоровича, — вы сами изволили утверждать, что аэродром в Севастополе непригоден.
— Совершенно верно, на Куликовом поле развернуться негде. Один ученик при посадке за телеграфные провода зацепился. Поранился и аппарат поломал. Но ведь мы нашли прекрасную площадку для школы в двадцати верстах от города! Огромное естественное летное поле. Удобно расположено и выравнивать не надо. Приезжайте посмотрите!
Возвратясь в Севастополь, Ефимов взбудораживает всю школу. Настроение, которым она живет в эти дни, хорошо передает короткая фраза из очередного выпуска иллюстрированного авиационного журнала: «Авиация в Севастополе пустила глубокие корни. Наша школа — как окрепший дубок, из которого со временем вырастет могучее дерево. А его хотят срубить под корень».
Все-таки из Петербурга прибыла комиссия, а следом за ней председатель Особого комитета. Первым делом важные гости пожелали ознакомиться с результатами летной подготовки. К счастью, холода в Крыму быстро отступили, и уже несколько недель кряду погода вполне благоприятствует полетам.
И инструкторы, и их питомцы стараются вовсю. Комиссия выражает удовлетворение самостоятельными полетами учеников. По ее просьбе демонстрирует мастерство и сам «шеф-пилот».
— Ефимов нынче в ударе! — говорят коллеги, столпившись возле ангаров и наблюдая, как Ефимов в восьмой раз лихо взмывает ввысь, каждый раз беря с собой очередного ученика.
Здесь же, в присутствии комиссии, Ефимов и Руднев испытывают первые аэропланы, изготовленные Русско-балтийским заводом в Риге по образцу фирмы «Соммер». Дав аппаратам в целом удовлетворительную оценку, авиаторы предъявляют и ряд претензий. Михаил Никифорович настаивает на необходимости переработать систему управления. Ему же самому это поручают.
Затем комиссия едет осматривать предложенное ее вниманию новое летное поле для школы. Ефимов летит туда на «Фармане» вместе с Седовым, который и высмотрел эту площадку.
Оглядев ровную, как стол, Мамашайскую долину на берегу моря за небольшой речкой Качей, члены комиссии признают, что место для аэродрома действительно превосходное. Посоветовавшись, они выносят решение: Севастопольскую авиашколу не ликвидировать, а перевести сюда, на берег Качи; для строительства капитальных сооружений испросить ассигнования у правительства.