Правая рука комиссара
Революционный вихрь захватил Михаила Ефимова. Первого мая он выступил на огромном митинге на Куликовом поле.
— Скоро во всем мире падут короны, все угнетенные восстанут! — горячо доказывал он слушателям. Ему бурно аплодировали, поддерживали одобрительными репликами.
Неделю спустя с острова Березань в Севастополь торжественно перевозили останки лейтенанта Шмидта и его товарищей, расстрелянных в 1906 году. Над могилами героев первой русской революции произносились вдохновенные речи. Вышел на импровизированную трибуну и Ефимов. Он вспомнил о бесчинстве карателей в Забайкалье, о баррикадах в Одессе, о борцах, павших в пятом году…
А потом Зеленов привел Ефимова на собрание, где должен был выступать новый секретарь городского партийного комитета Николай Пожаров, балтийский моряк, присланный ЦК по просьбе коммунистов Севастополя. Высокий, стройный, с открытым красивым лицом, Пожаров своей речью покорил и Зеленова, и Ефимова.
Пожаров Николай Арсеньевич (1895–1928) — матрос второй статьи Балтийского флота, из рабочих. В 1916 году вступил в партию большевиков. В сентябре 1917 года направлен ЦК партии в Севастополь с задачей, по выражению Я. М. Свердлова, «превратить Севастополь в Кронштадт юга». Секретарь Севастопольского городского комитета партии большевиков, затем председатель исполкома, руководитель Военно-революционного штаба. После разгрома контрреволюции руководил восстановлением Советской власти в Крыму. Входил в Центральный исполнительный комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов Крыма. Умер в 1928 году.
Трудно приходится в городе большевикам. Их пока очень мало, каких-нибудь три сотни, а эсеров, меньшевиков, анархистов и прочих — тысячи. Но влияние «большевистской горстки» становится все ощутимее. Такие, как Пожаров, стоят многих. Матросы валом валят на собрания, где выступает секретарь горкома большевиков.
Ефимов становится свидетелем ожесточенной схватки Пожарова с соглашателями на первом черноморском съезде. В наглухо застегнутой авиаторской кожанке Михаил Никифорович входит в Морское собрание вместе с Зеленовым. Здесь многое переменилось! Не так давно в этом строгом белом зале в вихре вальса кружились блестящие офицеры и нарядные дамы, а сейчас его заполняют матросские бушлаты и тельняшки. Шумно, сизо от махорочного дыма. Решается вопрос об отношении Черноморского флота к Советской власти. Пожаров не бросает громких фраз, а призывает к конкретным действиям. Вожаки эсеров и меньшевиков пытаются его сбить, запутать, но напрасно. Съезд большинством голосов поддерживает резолюцию, предложенную большевиками. Единственной властью признан Всероссийский съезд Советов и избранный им Центральный Исполнительный Комитет. Проголосовали и за роспуск предательского Центрофлота.
— Наша взяла! — радуется Зеленов. Молодец Николай!
На трибуну подымается делегат от ростовских рабочих. Он просит оказать помощь Ростову оружием в борьбе с казачьим генералом Калединым.
— Каледин подошел к Ростову, — говорит оратор. — Грозится каленым железом выжечь революционную заразу и в Севастополе!
В зале невообразимый шум и гам. Эсеры предлагают послать в Ростов делегацию, большевики — флотилию легких судов. Ростовчанин не выдержал:
— Послушал я господ эсеров… Что ж это получается по-вашему? Выставить против Каледина ваши резолюции вместо пушек и пулеметов?!
Ефимов, подняв кулак, вместе с другими делегатами кричит: «Позор! Позор!»
Снова выступает Пожаров и речь заканчивается словами: «Промедление с посылкой судов — измена революции…» Поднимается лес рук. Большевики победили на съезде, хоть их здесь всего четвертая часть.
«Вскоре после Октябрьской революции, в декабре 1917 года, — пишет Никандр Павлович Зеленов, — Севастопольский военно-революционный комитет, председателем которого избрали Юрия Гавена, назначил комиссаром воздушных сил летчика Качинской школы Ремезюка, а меня — его заместителем, комиссаром гидроавиации Черноморского военного флота. По согласованию с ревкомом Михаил Ефимов был назначен флагманским летчиком гидроавиации (пилотом для особых поручений). Он был моей правой рукой, верным соратником и помощником в ликвидации контрреволюционных действий со стороны офицерства.
С Михаилом Никифоровичем мы летали по заданию ревкома ликвидировать контрреволюцию в Ялту и Евпаторию, систематически выезжали катером в Килен-бухту и другие базы, где располагались авиационные отряды, — проверять их политическую настроенность…